Поздний экспресс

С грохотом захлопывается дверь, и они остаются одни. Черт! Это уже ни в какие ворота не лезет!

– Витенька… – Она смотрит на него так, как никогда в жизни не смотрела. Гремучая смесь эмоций в ее взгляде – даже не поймешь, чего там понамешано. – Ты меня о-очень расстроил!

– Я? Расстроил? Какого черта? Что это за спектакль? – Он понемногу начинает приходить в себя. К дьяволу Кристину, туда ей и дорога, но что Надька о себе возомнила? Ничего себе она устроила карнавал! Королева долбаная! Да только он уже не ее верный паж!

– Это ты мне скажи: какая муха тебя укусила? Бросил мои подарки! Сбежал из ресторана, да еще… с этой… лярвой!

– Какая муха, спрашиваешь? Эту муху зовут Влад Потапов! Как же ты бросила такого красавчика?

Назвать Потапова, значит, выдать себя с головой, продемонстрировать свою ревность, унизиться до упрека, но он уже перестал себя контролировать.

Надя соображает непозволительно долго.

– Потапов? Да причем тут он? Ну, ты вообще… – Но тут Надя соображает что к чему и решает досадить Вику как можно сильнее. – По крайней мере, он действительно красавчик, ты сам признал! А ты на кого позарился? Вик, тебе не стыдно? Она же… – Надя переводит дыхание, чтобы как можно яснее донести свою мысль. – Кристина – девушка с низкой социальной ответственностью. Дешёвка. Не твой уровень, Баженов!

– Да неужели? Что ты вообще знаешь о моем уровне? Да и не всё ли тебе равно с кем я? Что тебе за дело? Что ты тут о себе вообразила? – Злость стремительно переплавляется в гнев, неукротимый, с трудом контролируемый гнев. Собака на сене! Ни себе, ни людям! Ненавидит ее! За всё-всё, и больше всего за беспардонное поведение! Привязала его к себе, держит намертво, не отпускает, хоть он ей на хрен не нужен!

Глаза у Надежды темные, почти черные. Выдыхает шумно. Убирает с лица упавшую прядку, и тут Виктор замечает, что пальчики у нее дрожат. Понимает, что и его пальцы подрагивают от желания. Кажется, от желания свернуть Надьке шею.

– А чтоты на меня кричишь? Потише, хорошо? – Она говорит странно тихо, после крика и драки. – Похоже на то, что мне всё равно, с кем ты путаешься?

– Представь себе, да! – В отличие от нее, Вик орет. – Тебе плевать, признай! Просто не можешь стерпеть, что я нужен кому-то, кроме тебя!

Отвечает ему тишина. Надя смотрит на него, слегка наклонив голову. Разглядывает, словно видит впервые. А потом неожиданно произносит:

– Вот дурак… Какой же дурак… дурачок…

Секунду спустя она его целует. Властно, жадно. А еще спустя секунду он целует ее. Еще более жадно и властно. Яростно, вкладывая в этот поцелуй всё, всё, что копилось в душе все эти годы – надежды, разочарования, разбитые мечты. Целует, не давая ей возможности ответить или отказаться. Сминая, подчиняя себе, беря то, что так долго хотел получить. Наказывая ее за то, чем он так долго томился. Ему всё равно, что она хотела доказать этим поцелуем, какой реакции ждала от него. Он устал, дико устал от этих игр. Он просто сейчас получит всё, чего так долго ждал.

Одна его ладонь крепко держит ее за затылок, вплетясь в волосы. Другая рука подхватывает бедро, тянет вверх, сминая ткань и упругую плоть под ней. Протестующе трещит шелк кружева, разрываясь по шву.

– Вик… – она пытается прекратить этот вандализм. Это же «Москино»!

Тщетно. Он ее не слышит. Пальцы его мнут попку, бедро, пока язык хозяйничает во рту. В целом приятно, но… она не узнает Вика. И это… немного страшно.

– Витя…. – Еще одна попытка его образумить.

Куда так торопится? Вся ночь впереди… Пол исчезает у нее из-под ног. Это Вик подхватывает ее на руки. Головокружение, он ее несет, по дороге с ног падают туфли.

На кровать он ее просто швырнул. Совсем не так, как бережно отпускал в тот, прошлый раз, когда она лежала здесь – вдруг неожиданно вспоминает Надя. Но сейчас рядом с ней совсем не тот Вик. Другой, совсем другой. Это незнакомец. Она не успевает даже лишнего вздоха сделать без него – как он оказывается сверху. И снова его ставшие неожиданно жесткими губы, наглый язык, еще более наглые руки, которые безостановочно шарят по ее телу. Безропотно задирается вверх уже порванное по боковому шву платье. Пальцы его нащупывают кружевной край чулка, и он что-то неразборчиво выдыхает, вздрогнув всем телом. Но его руки не останавливаются, еще выше. Лишь мгновение помедлив, проникают под микроскопический лоскут стрингов. Надя протестующе выгибается под ним, пытаясь уйти от этих прикосновений. Всё происходит слишком быстро. Она не готова… к такому.

Он игнорирует ее попытки отстраниться. Пальцы, совсем не нежные, снова там, под трусиками. Он совершенно явно ругается сквозь сжатые зубы, замерев ненадолго. А потом начинает там… Сначала один палец внутри, потом два. Противно. Унизительно. И больно.

– Вик! Перестань! Мне не нравится!

– Зато мне нравится.

Она слышит его хриплый и такой чужой голос. И он продолжает двигать там пальцами, несмотря на все ее попытки увернуться, не позволяет ей свести ноги. И она вдруг понимает, насколько он силен.

– Витя! Пожалуйста…