Позднорожденные. Том 3

Софи вошла в магазин, посмеиваясь над собой. Она все понимала, что ее используют, что она кусок мяса, которым хотят отвлечь волка, но словно скользя по крутой ледяной горке, уже не могла и не пыталась остановиться. Нилан все прекрасно знал, когда пришел к ней в Сландене. Даже перед перспективой пыток, насилия, смерти она не сможет отступить. Она все равно попытается спасти Линара. «Глупая девочка...»

Ей пришлось ограбить не один, а целых три магазина, прежде чем хоть кто-то соизволил обратить внимание на то, что она выходит с сумкой, набитой зубной пастой под завязку.

А дальше. участок, документы, камера с голосящими шлюхами, пойманными нынче ночью на улицах, а после только одиночки. Допросы, допросы, переезды, допросы, переезды. Следователь номер один лучился от самодовольства — поймал в глухомани какую-то важную рыбку. Следователь номер два делал вид, что не лучится от удовольствия, забирая крупную рыбу у следователя номер один.

Софи чувствовала себя словно персонаж в компьютерной игре. С каждым допросом оппоненты становились все хитрее, вопросы каверзнее, страх сильнее.

Но ее никто не трогал. Один раз дали оплеуху и только, да и то скорее проверить, не поддастся ли панике, чем всерьез причинить боль. Софи панике поддалась на все сто — разревелась громко и отчаянно. Ей ничего это не стоило после всех этих недель напряжения.

Каждый раз, когда ее куда-то перевозили, и в комнате для допросов открывалась дверь, Софи с волнением ждала, что войдет Рош или введут Линара, и она поймет, что достигла, наконец, финального уровня в этой игре, но этого все не происходило.

Сначала ей официально сообщали, куда ее переводят. Позвонить, правда, так и не дали, но кроме этого все выглядело вполне в рамках закона. Потом стало напоминать скорее похищение. Вместо тюремного транспорта — неприметные фургоны, на голове непрозрачный мешок, на руках и ногах кандалы.

Софи, следуя легенде, возмущалась и требовала соблюдать ее гражданские права.

Сама над собой посмеивалась втихаря. Гражданские права... вот умора!

Перевозки было легче всего запомнить в ее монотонных буднях, и она считала их зачем-то. Это была двенадцатая, и везли долго, несколько часов. Но ее и до этого возили долго и ничего. Сердце уже не билось взволнованно при каждой выгрузке из машины. Она привыкала мечтать не о вечной любви или о вселенском мире, а о простой горячей ванне, кофе и теплой мягкой одежде.

Ее куда-то вели, держа за предплечья. Скрипели дверные петли, послышались обрывки новостей из работающего телевизора, звякнули, раскрываясь двери лифта. Кажется, ее везли вниз, но Софи точно сказать не могла.

Открывались и закрывались двери, лязгали тяжелые металлические засовы, пикали кодовые замки, ее горячее дыхание оставляло на ткани мешка влажный след.

— Садись.

Софи осторожно нащупала спинку стула и села. Ее пристегнули к столу — уже привычная допросная процедура — и сдернули мешок.

Пока она промаргивалась и пыталась смахнуть с лица спутавшиеся волосы, хлопнула дверь. Охранники вышли. Софи смогла наконец привыкнуть к яркому свету и замерла.

За столом напротив нее сидел Линар.

Софи, онемев, глядела на него.

Линар сидел на странном металлическом стуле, руки, похоже, лежали на подлокотниках, но Софи их не видела из-за стола. Глаза его были закрыты, он словно дремал.

Софи сглотнула и посмотрела на огромное во всю стену зеркало слева от стола. В допросных частенько висело такое. Софи, конечно же, знала что там, с другой стороны, кто-то стоит и смотрит на них. Она отвернулась и снова посмотрела на Джона, жадно выхватывая делали.

У него появился новый шрам на виске, тянулся на скулу. И волосы. Его обрили, почти налысо. Острые уши так и притягивали взгляд. Он был в простой белой футболке, из ворота виднелись ключицы. Он похудел. Но в остальном вроде был в порядке.

Софи снова нервно сглотнула, не зная, как начать разговор и стоило ли его начинать. Она приподняла руки, звякнула цепочка между наручниками, пристегнутая к пазу на столе. Линар нехотя открыл глаза.

Он ничего не сказал. Софи тоже молчала. Мгновение он смотрел на нее, а потом снова закрыл глаза. И только тогда крохотная складка, очень привычная так нелюбимая ею, стала прорезаться у него между бровей. Сколько раз она говорила ему не хмуриться. Было ли это с нею и с ним? Или с кем-то другим в другой жизни?

Брови Линара сошлись на переносице.

— Тебя не должно быть тут, — прошептал он тихо.

— Да уж, не должно, — Софи слабо улыбнулась.

Он открыл глаза и посмотрел на нее с надеждой.

— Ты с ними заодно? — прозвучало так, словно это была последняя соломинка, за которую он отчаянно хотел ухватиться.

— О, если бы…

Джон закрыл глаза снова. Минуту он хмурился, чуть поворачивая голову, словно прислушивался к чему-то недоступному слуху Софи.

— Недаром народ проклинает предавших lin'ya. Для них нет ничего святого и долг их — служить лишь себе, — сказал Джон глядя в пространство и вдруг вдохнул, разом стряхивая апатичную дрему и посмотрел на нее прямо и с вызовом. — И что ты тут позабыла, София? — сказал он, презрительно оглядев ее.