«Поздравь Танюшку!»

– Да, сложный тогда период был, – поддержал жену Василич, – и когда у Танюшки молоко от переживаний пропало, я строго поговорил с тещей. Пашке ещё и полугода не было, а ребёнок без полноценного питания с измученной от переживаний матерью. Сели мы с тещенькой, обсудили все, точнее сказать я выслушал, в очередной раз, все ее негодование по поводу ее сына и решили тему закрыть. Хотя я рассчитывал, на то что, перестав, бесконечно обвинять Сашку во всех смертных грехах, она найдет в себе силы, простить его. Негоже это умершего проклинать, какой бы он не был.

– Нет, мама до сих пор его не простила, я точно знаю. Хоть и не говорим об этом, а знаю! – подхватила Татьяна и налив ещё наливочки, сказала мне. – Мамуля у меня человек очень своеобразный, замуж за отца она вышла на втором курсе института и меньше, чем через год родила Сашу. Академический отпуск не брала, бабушка моя тогда на себя всю заботу о внуке взяла, а когда мама институт закончила бабушки не стало. Сашка в сад ходил уже, мама диссертацию писала, отец вечно на работе, но тогда многие так жили, социалистическое воспитание ячейки общества считалось, должно было проходить в полном равнодушии. Главное труд на благо Родины! И нас так воспитывали! Сашка рос мальчишкой послушным, учился хорошо, участвовал во всех конкурсах самодеятельности и в школьных спектаклях играл не последние роли. Талант у него, безусловно, был, но больше всего он любил кружок моделирования. У нас в доме полки были заставленны различными макетами танков, машинок и другой техники. Как сейчас, я, мать двоих детей, понимаю, что все он это делал, чтобы мать им гордилась, чтобы похвалила, приласкала, сказала, что он у нее самый лучший. Но мама наша, если хвалила его-то очень скупо, зато любила рассказывать при каждом удобном случае, как она плакала от жалости к себе, что так рано родила и ребенок связал ее руки. Естественно, все это при Сашке! А тут, еще и я родилась! Конечно, и у меня были проблемы с матерью! У кого их не было!? Вечная проблема родителей и детей! Но даже я замечала, какая колосальная разница в отношении матери ко мне и к брату. Меня всегда хвалили, тискали и наряжали. А с ним мама разговаривала строго, часто морщилась, когда он рассказывал что-то о своих успехах. Нет, я ее не осуждаю! Мы все люди разные и тогда мне казалось, что она так делает, потому что он мальчик и ей хотелось вырастить сильного мужчину. Но когда я родила сама, начала догадываться, что дело совсем не в желании дать должное воспитание, а в том, что у нее не было к нему любви, он был обузой, связывающей руки. Когда я родила второго сына – Павлика, я убедилась в этом, но было уже поздно.

Татьяна остановилась, посмотрела на фотографию, которую держала все это время в руках, смахнула набежавшие слезы и спросила у меня:

– Вот у тебя, Ева, сейчас двое детей, ты их двоих любишь?

– Конечно! – воскликнукла я. – А как же иначе?!

– Вот и я когда Пашу родила, поразилась, как можно одного любить, а другого нет! – печально сказала Татьяна. – А мамуля моя, наоборот, не понимала, как можно двоих любить и прямо спрашивала: “Танька, ну неужели ты и правда, Дениску любишь? Ну, врешь же?”. И недоверчиво мотала головой, когда я пыталась убедить ее, что люблю, и первого, и второго.

– Я ей даже замечания делал не раз, – добавил Василич, – чтобы при детях такие разговоры не вела.

– Мама его слушается, представляешь, – усмехнулась Танюшка, – отца так никогда не слушалась, как Василича.

– Опытный педагог со всеми общий язык найдет, – похвалила я.

– Ну да, – ответила она, – только вот с Сашкой не смог… Вообщем, закончил Сашка диплом с отличием, устроился на завод. Тогда же еще заводы были! Женился, квартиру кооперативную приобрел, даже машину купили, а детей у них все никак не получалось. Жену его, кстати, тоже Татьяна зовут. Очень сильная женщина, даже на маму нашу чем-то похожа. Общий язык они, во всяком случае, сразу нашли и шпыняли Сашку уже вдвоем, а тот радовался! Маме же угодил в очередной раз! Эх, Сашка, кабы иметь мне тогда теперешние мозги может, и удержала б я тебя от такого шага!

– Не казни себя, душенька, – сказал Василич, вставая и разминая спину, – нет, твоей вины в его смерти. Пойду я на кухю, начну грибы варить на засолку. Если понадоблюсь, зовите.

– Давайте, я помогу? – предложила я.

– А, давайте, – сказал Василич, – вы промывайте и нарезайте. Сейчас я вам перчатки выдам, воды принесу. И домой возьмешь, Ева, уже варёные, мужиков своих побалуешь!

– Давай, Василич, а то что-то, правда, разболталась я, – освобождая стол, сказала Татьяна, – неси воду, остальное я сама приготовлю.

– Сиди, Танюшка, рассказывай спокойно, – погладил по плечу жену Василич.

– Ладно, – ответила Татьяна, – на чем я остановилась? А! Про жену! Ну, так вот, жили они хорошо, пока перестройка не началась. Завод начал потихоньку сокращаться, потом талоны, киллометровые очереди за продуктами. Ты не помнишь уже, наверное? Маленькая тогда была?