«Поздравь Танюшку!»

– Да, Ева, расскажи, пожалуйста, – попросил Василич.

– Ничего сложного, тыкву нарезаю дольками, пересыпаю сахаром и в микроволновку на десять минут, – с улыбкой рассказала я, – можно так есть, а можно и в кашу добавить. Можно медом полить, семечки и орешки добавить. Очень вкусно.

– Правда, вкусно? – недоверчиво спросил Василич. – Как так тыкву отдельно от каши готовить? Вот мы раньше на ночь в духовку ставили…

– Раньше, Василич, – смеясь, перебила Танюшка, – вы много чего на ночь делали. А сейчас все по-другому. Годы, знаешь ли!

– Хех, – крякнул от неожиданности Василич и пробурчал, – по-другому у них…

– Ладно, Ев, кушай, давай, – засуетилась Танюшка, – свеженькое все. Я тебе грибов ведерко приготовила. Управишься сама с ними? Можешь сварить и заморозить, а потом суп варить, картошку жарить. Зимой то ух, как хорошо!

– Управлюсь, конечно, спасибо, Танюш, – ответила я, – да не надо было беспокоиться!

– Да какой там беспокоиться!? Не выдумывай! – махнула рукой Татьтяна и с улыбкой, спросила. – Скажи лучше, там по мою душу никто больше к тебе не приходил?

– Приходил! – воскликнула я, радуясь, что Татьяна сама начала этот разговор.

– Да? Правда?– обрадовалась она и подошла к большому буфету. – А давай наливочки под это дело? А? Василич сам готовил.

– Нет, ты что!? – отказалась я. – Я же за рулём.

– О! Точно, – сказала она, доставая пузатый графин, – но мы с Василичем выпьем. Да, Василич? Пока ты про папку моего расскажешь! Что он ещё говорил?

– Я, конечно, прошу прощения, – удивленно сказал Василич, – а откуда Ева отца твоего может знать? А, Татьян? Он уже умер двадцать с лишним лет назад!

– А вот так, Василич, вот так! – рассмеялась она. – Сейчас все по-другому!

– Да нет, Тань, – расстерянно сказала я, – это не отец твой, наверное.

– Да?! – удивилась Татьяна. – А кто же тогда?

– Не знаю, сказал, что его духовное имя Гаврил, – тихо сказала я.

– Гаврил? – ошеломленно протянула она. – Гаврила?

– Вроде бы Гаврил Косачек, – ещё больше растерявшись, сказала я.

– Косачек? Косачек!? – воскликнула Танюшка и, подскочив со стула, убежала в дом.

– Куда ты?! – прошептала я ей в след и посмотрела на Василича, тот внимательно смотрел на меня поверх своих очков. Сверху, над нами, послышался звук падения мелких предметов.

– Ева, ты откуда-то узнала? – печально спросил у меня Василич. – Или, правда, Сашка приходил? У нас эта тема под запретом уже больше двадцати лет.

– Какой Сашка?! – переспросила я.

– Ясно, – протянул он, – сейчас Татьяна придет, расскажет. Я знал, что нельзя такие вещи замалчивать, они рано или поздно дадут о себе знать.

На веранду вышла Танюшка, держа в руках небольшой пыльный чемоданчик. Я такие видела только в старых фильмах, коричневый чемодан с металлическими уголками.

– Вот старые письма, фотки, метрики наши, – сказала она, открывая его, – сейчас посмотрим. Это же дом моих родителей, раньше здесь посёлок был, и школа была, только как затопило все в конце 80-х, мы в город перебрались. Мало кто сюда вернулся жить, мои родители как дачу использовали, а потом забросили. Вот мы с Василичем, лет десять назад, дом отремонтировали, и то только потому, что он у меня такой хозяйственный, а так стоял бы он разваливался. Сама б я сюда ни ногой! Трагедия у нас здесь случилась, Евочка. Страшная трагедия!

Я стыдливо отвернулась, разглядывая покрашенные в яркие цвета перила и резные рейки веранды – красный, синий, зеленый, фиолетовый, прям радуга-дуга. Вот попала, так попала! Разбередила старые переживания такого хорошего человека! Вдруг мое внимание привлекло легкое движение. В метрах в пяти от дома, стоял, покрашенный во все цвета радуги, то ли сарай, то ли душ, с боку к нему примыкал пышный куст неизвестного мне растения с бордовыми веточками и уже засохшими, почти чёрными скрученными листьями на них. А возле него, сложив руки на груди, стоял мой незнакомец из сна – Гаврил Косачек. Я зажмурила глаза, не веря своим глазам, но когда открыла, мужчина в джинсе и клетчатой рубашке так и стоял на месте, не двигаясь. Печальная улыбка скользила на его губах, а взгляд был устремлен на Татьяну. Я перевела взгляд на неё, она, поставив открытый чемоданчик к себе на колени, выкладывала из него какие-то пакеты с бумагами, что-то тихо бормоча про себя. Василич переводил взгляд то на меня, то на жену, поймав его взгляд, я резко повернулась в сторону Гаврила, в надежде, что он его увидит. Но он повернув голову в ту сторону, вопросительного посмотрел на меня. Не видит, значит! И все-таки не зря, Василич, столько лет проработал со студентами, мимику мою он понял и в следующую минуту убедил меня в этом.

– Танюшка, а ты кусты свои диковинные Еве не показывала? – ободряюще посмотрев на меня, кивнул он головой в сторону сарая. – Нет?

– Да какие же они диковинные, Василич? – вскинула голову в ту сторону Татьяна. – Пузереплодник называется. Вот разрастутся оградой, тогда красота будет, а сейчас то, только цветом и радуют, пользы ноль. Смотри, Ев, сколько тут раритета?