Поздравления. Том 2й

2. Я, поднимающий штангу, которая в данном случае муляж, но так меня при этом сымают, что лица не видно, и потому берут любого одетого, как я, к примеру, Путина, Бриджит Бардо или Далай-ламу 217-го. Тьфу, простите, 317-го. В-о-о-т… Подымает он, значить, штангу, и потом кадр:

3. я, с лицом уставшим, но счастливым и с поднятыми руками, но в кадре я так, что штанги самой при этом не видать зрителю, и она просто подразумевается. На сем мое объяснение обычно благополучно заканчивается.

Маркиз де Кюстин в «Путешествии» говорит о большом количестве подделок и посредственных картин в Эрмитаже. В этом нет ничего удивительного:

1. у Коро – 900 картин, но только в великих США подлинных его работ 10 тысяч, ибо спрос рождает предложение.

2. Вельможи, обладавшие вкусом весьма посредственным, выбирали то, что им нравилось, платя за это деньгами владетелей наших.

Это только в данной стране думают, что ежели Ульянову нравилась Аппассионата, то он что-то смыслил в искусстве. Смыслил он на уровне Хрущева, который на выставке дегенеративных работ одну картину проткнул обувкою… Хотя, ежели говорить серьезно, то оное не для того, чтобы в нем разбираться, а чтобы его чувствовать, ибо искусство – это чувство. Потому нет ничего изумительного, что красные, завоевавшие страну, разбирались в нем, как свинья в апельсинах, и поначалу продавали его за копейки! Я в 16 лет читал Хаммера, основателя «Атлантик ричфилд», так он там пишет, что продавал яйца Фаберже в Нью-Йорке по 20 долларов, причем в переводе этой книги 1988 г. этого нет, и я, признаться, сомневаюсь: все ли запомнил правильно… Я уж не говорю, по сколько он продавал вообще искусство, данное ему последователями Ульянова – тоже за пятак! В общем, страну завоевали люди не слишком думающие, и сие было видно невооруженным глазом, так как сразу начались пытки, издевательства над людьми, расстрелы. Одно слово – Ильич!

Только к 30-м годам ленинцы поняли, что искусство готовы на Западе покупать и по иным ценам, и в 1932 г. загнали 18 шедевров Эрмитажа, среди коих была Джиневра Леонардо (сейчас – музей «Метрополитен», Нью-Йорк), американцам по хорошей цене, в частности Леонардо они спихнули за 1.2 млн долларов: в том году самая высокая цена за живопись. После данной операции Эрмитаж перестали называть крупнейшим музеем планеты, поскольку музей осмысляется не по количеству экспонатов, а по количеству шедевров. К слову сказать, я то ли по Евроньюс, то ли по «Голосу Америки» слышал, что одна компания из Нью-Йорка купила царский сервиз на сколько-то персон, а потом через года полтора-два продала его то ли за 7 млн долларов, то ли за 14, поимев хорошую прибыль.

Кстати, именно из-за «Воспоминаний» Хаммера я впервые почувствовал недоверие к ильичевцам и пропаганде, так как он там описывает интересный случай: он с 2-мя вагонами мехов застопорился на какой-то станции в глубинке и стоит, и стоит. Тут приходит начальник станции и на пальцах объясняет ему, что надо дать, чтобы он поехал дальше. Хаммер понял и позвонил Ильичу… И через полчаса пришли чекисты, расстреляли начальника станции и поставили нового, который сразу же отправил пару вагонов иностранца далее. Мне, помню, понравилось, что он хвалил в своей книге русские пирожки, так как моя мама пекла их с удовольствием, а мне все, что готовила моя мама, было вкусно. Да здравствуют наши мамы! Да будут прокляты Ильичи!

Смерть Арманда была не очень, так как газеты его называли миллиардером, но при вступлении в наследство его сын узнал, что он стоил всего-навсего 40 млн долларов, и, огорченный, даже не пошел на похороны отца…

Все же Путин наш изменился, и сильно, о чем я говорил: мне уже не раз приходит в голову то, что показывали однажды во время какого-то праздника, что ли, по телику: диктатор сидел в 3-х локтях от нашего патриарха, тогда уже больного; когда все кончилось, и они встали, глава церкви посмотрел на него, но Путин, естественно, почувствовав сие, тем не менее не взглянул на него и пошел восвояси; патриарх же вскоре умер. Я так понимаю, что он уже знал, что тот скоро умрет, и потому разбрасываться чувствами своими на него посчитал излишним… Еще раз повторю: он был сначала более чутким, намного, нежели сейчас, так как теперь он давно сидит на троне; всего, что хотел, добился, и все люди для него просто винтики. Мне почему-то кажется, что он любого по стенке размажет, кто посягнет на его трон… И именно потому, что он душевно закостенел, стал жестким, думаю, что зло Ильича в нем живо, оно всего лишь дремлет. Повторю: в КГБ у нас отличные убийцы, и данная традиция – с Ильича. По большей части сейчас его лицо – маска, скрывающая его мысли, поступки, страхи, ибо все теперь на него глядят. Так и должно быть, ибо правителей все изучают тщательно. Весь мир лицедействует. Не знаю, как насчет всех, но Путин наверняка. Весь мир – театр, а люди в нем – актеры. Не знаю, как там насчет всех, но про Путина Вэ Вэ – верняк…