Поздравляю со смертью

Я покачала головой, мол, не надо. И он не стал договаривать.

Мы шли полем, и тут он резко встал. Мы за руки, конечно, не держались, но шли вплотную друг к другу, потому что тропа была узкой, и я почувствовала плечом вибрацию его руки, с которой соприкасалась. Что могло произойти, чтобы он затрясся? Не наш же разговор так повлиял…

— Федор? — вернула я его на землю, потому что он смотрел в сторону, в густую траву. — Что там?

Наконец он отмер и сделал три шага. Снова достал салфетку и через нее… поднял вверх коричневую сумку. Я вскрикнула, даже со своего места заметив выразительную шнуровку, идущую по боку, и ремень в виде цепочки. Это была сумочка Изольды!

Федор понял по моей реакции, что все именно так, как мы и думали.

— Дай пакет, — прохрипел он не своим голосом.

Я раздвинула края пакета, и в пару к открытке туда была помещена еще и сумочка. Предметы зашуршали внутри вместе с пакетом, как будто рады были вновь соединиться, как будто скучали друг по дружке…

— Господи, — прошептала я. Затем опомнилась: — А ты не хочешь проверить?

— Что?

— Что — что? Проверить, что в ней!

— Лучше не трогать, мы можем смазать отпечатки. Ты уверена, что… — он не договорил, а я выразительно кивнула. Да! Да!! Я не перепутаю Изину сумку с какой-нибудь другой!

Федор начал куда-то звонить, потом нахмурился, поднял телефон вверх, поводил им над головой, видимо, в поисках связи.

— Здесь ловит плохо, — подтвердил он мою догадку. — Оставайся на месте, я пойду поищу место, с которого можно позвонить.

— Я пойду с тобой! — почти взмолилась я. Почему-то оставаться здесь одной не хотелось. Красивый, почти идеально круглый пруд, высокая, густая изумрудно-зеленая трава и… вещи умершей подруги. Взятые ее исчезнувшей сестрой…

— Нет, это место нужно отметить, здесь будут работать эксперты. А то мы его потеряем. Поэтому тебе придется остаться здесь. Видишь тот пригорок? — Федор показал на возвышенность, которая начиналась сразу за перелеском. — Я пойду туда, там наверняка поймаю сеть.

— Но это так далеко, — заныла я. У меня сразу разболелись все зубы. У кого-то они реагируют на холод или кипяток, у меня же — на психологический дискомфорт и моральные страдания. А еще на сильный страх.

— Инесса, — он дотронулся до моего плеча, сначала легенько погладил, а затем ободряюще сжал, — я буду видеть тебя, я буду постоянно оглядываться. Ничего с тобой здесь не произойдет. Перелесок не густой, он виден насквозь. Я потороплюсь и буду на вершине минут через десять-пятнадцать. Справишься?

Господи, как с ребенком… Впрочем, сама напросилась.

— Да, — нехотя сказала я, будто из меня выбили показания, из которых точно следовало, что я убила всех, кого только можно, и лишь смертная казнь искупит все мои грехи.

— Отлично.

И он быстро направился вперед по тропинке. А я осталась стоять.

Сначала я просто водила глазами по сторонам. Казалось бы, бояться нечего, но чувство тревожности меня не покидало. Затем мне и вовсе послышался шорох где-то поблизости. Я подпрыгнула и стала вращать головой уже энергичнее. Откуда шел звук? Потом я услышала его еще раз, уже отчетливее, будто звуки приближались. Это было похоже на шелест сминаемой травы и сломанную ветку. И это, увы, не мог быть Федор — он удалялся в другом направлении. На всякий случай я повернулась в сторону пригорка — Федора не видно, но зачем ему бегать по лесу кругами? Чтобы напугать меня? Но это же глупо. Я ведь должна увидеть его на пригорке через обещанные пятнадцать минут, а если не увижу, то стану задавать вопросы. К тому же поймать связь и позвонить — ему даже нужнее, чем мне, это его дочь все-таки пропала. Значит, явно не он. Но кто тогда? Может, какая-нибудь корова заблудилась и гуляет в лесу? Или коза?

Снова шелест. Я повернулась на звук. О боже, нет… Что-то красное мелькнуло между деревьев. Федор одет в темно-синюю ветровку. Это кто-то другой. Так, спокойно. Это просто житель деревни отправился на послеобеденный променад. Ничего страшного со мной не случится.

Однако сердце, не слушая доводов умиротворенного разума, колотилось как бешеное, словно готовилось с минуты на минуту получить удар какого-нибудь ритуального кинжала, а я, его хозяйка, в свою очередь, должна готовиться принять мученическую смерть, как жертвенный агнец в глазах ополоумевших деревенский жителей, поклоняющихся каким-нибудь древним богам. Господи, какая чушь лезет в голову…

Солнце, клонящееся к западу, стыдливо прикрылось крупным облаком, окутывая окрестности серым полумраком. Низко пролетевшая ворона села на ближайшее дерево на краю перелеска, посмотрела на меня недобрым глазом и ворчливо каркнула. «Тебе здесь не место, уходи», — прочитала я в ее бессловесном послании.

— Знаю, — хмуро ответила я.