Пожар любви

Сомнений быть не могло. Арлетту больше не удовлетворяли мелкие колкости и язвительные замечания, сделанные наедине. Ей хотелось иметь зрителей — и чтобы ими стали клиенты Лили. Теперь Арлетта давала ей знать, хотя и не самым удачным способом, что у нее еще есть власть и она владеет ситуацией.

— Спасибо, мама. Как только ты подтянешь себе лицо и подправишь губы, я сразу же последую твоему примеру. — Лили лучезарно улыбнулась и подняла стакан воды со льдом, как бы приветствуя мать. — Я позвоню вам, Джун.

Вне себя от ярости, Арлетта вернулась к своему столику.

Лили и Фейт расхохотались и не могли остановиться до самого десерта.

* * *

Год за годом Арлетта оттачивала свое мастерство игры на эмоциональных струнах дочери и заставляла ее подписывать чеки, когда ей нужны были дополнительные деньги, что случалось довольно часто. Обычно она приглашала Лили на ленч под предлогом того, что хочет передать ей последние счета, полученные по почте от одного из ее благотворительных комитетов. Лили не могла не прийти и не взять с собой чековую книжку.

— Сколько на этот раз?

— Лили, не будь такой грубой. Ты же помнишь, что всегда говорил твой отец? Что бы ни случилось, мы должны держаться вместе. В конце концов, кроме меня, у тебя никого нет.

— У меня есть Вики и Фейт.

— Это совсем не то.

— Верно, это лучше.

— Хорошо, что отец тебя не слышит.

Лили пришлось повторить вопрос:

— Сколько?

— Я еду в «Лас-Хадас» с Биллом Харлстоном. Нужно купить кое-что из одежды. Три тысячи.

— У тебя есть список?

— Ты его получишь, но сначала выпиши чек.

Лили чувствовала себя агентом ЦРУ, который платит за строго секретную информацию, однако чек она все-таки выписала.

Вымогательство продолжалось до тех пор, пока Лили не положила ему конец, отказавшись платить. Арлетта пришла в страшную ярость, хотя и не показала дочери, до какой степени это ее задело. Она просто поклялась себе, что расквитается с ней.

Лили не могла с уверенностью сказать, когда ревность и раздражение матери переросли в настоящую ненависть, но к 1990 году Арлетта уже встала на тропу мести.

Ноябрьским вечером в понедельник Арлетта сидела с Джун Фаррингтон за обедом в «Риволи», одетая в новый шикарный шерстяной костюм кремового цвета. Чтобы быть уверенной, что все выглядит вполне натурально, она отрепетировала перед зеркалом то, что собиралась поведать Джун.

— Просто не знаю, к кому обратиться, Джун, — начала она, всем своим видом изображая крайнее смущение. Она сложила руки на коленях и потупилась.

Насколько Арлетта ее знала, Джун действительно относилась к ней с симпатией.

— Арлетта, дорогая моя, я никогда не видела тебя такой убитой. Что случилось?

— Моя… дочь…

— Что с Лили?

— Наверно… наверно, в таких случаях не стоит никому ничего рассказывать, но я просто не знаю, как быть.

Манера Арлетты ходить вокруг да около чуть не вывела Джун из себя. Однако она обожала сплетни и ради того, чтобы разнюхать что-нибудь, согласилась бы терпеть сколько потребуется. Из всех, кто периодически мелькал в толпе хьюстонского общества, Лили Митчелл была самой красивой. Джун чувствовала, что обязана все разузнать.

— Если это так серьезно, возможно, тебе лучше посоветоваться со специалистом?

— О, милая. Не думаю, что можно рассказывать об этом чужому человеку. Вряд ли это будет правильно. — Арлетта видела, что Джун еле сдерживает нетерпение. — Вчера я обедала с Ральфом Нотсом. От него мне стало известно, какие слухи ходят про Лили. Он хотел узнать от меня, правда ли это. Он сказал… О Боже, Джун! Это просто ужасно! Я хочу сказать… Не могу поверить, но, если взглянуть на факты, получается, что это правда… — От стыда Арлетта опустила голову. Она сделала маленькую паузу, потом впилась глазами в Джун.

— Наркотики? Сейчас столько людей ими увлекается. Это не так страшно. Я знаю все реабилитационные центры.

Арлетта покачала головой:

— Он имел в виду, что Лили уже почти тридцать лет, а она не замужем.

— И что?

— Она даже не была помолвлена. Говорит, что слишком занята. Я пыталась познакомить ее с хорошими молодыми людьми, но она всегда отказывалась. Шарахалась от них как от чумы. Я хочу сказать…

Внезапно лицо Джун вытянулось от ужаса. Она поднесла руку ко рту.

— Боже, Арлетта! Неужели она лесбиянка?

В ответ Арлетта только кивнула.

— Именно об этом слышал Ральф. Не может быть… Неужели… — Схватив стакан с водой, Джун сделала большой глоток. — Арлетта, Лили, конечно, твоя дочь, но, честно говоря, неудивительно, что люди интересуются. На открытие нового «Паппас-ресторана» она пришла одна, на «бал зверей» — одна. Она часто ездит в эти… археологические экспедиции… и последнее время тоже сама по себе. — Джун накрыла руку Арлетты своей. — Мне очень жаль, дорогая, но я действительно считаю, что ты обязана повлиять на нее.

Не без труда Арлетте все же удалось выдавить из себя слезу.

— Ты ведь никому не скажешь, Джун?

Джун покачала головой и, глядя на нее с выражением самого искреннего участия, сказала:

— Не пророню ни слова.