Пожар любви

— Ладно, садись. Не могу же я читать твои бумаги посреди улицы.

Зейн давно знал, что открыто радоваться в подобных обстоятельствах вредно для дела, но забыл об этом. Он чуть не запрыгал от радости посреди Уолл-стрит. Потом сообразил, что на это времени ему не дадут, и нырнул в машину. Шофер захлопнул дверцу.

Часом позже Зейн уже закончил дело.

Френсис Кенсингтон владел домами в Париже, Лондоне, Манхэттене и Вейле. Бездетный холостяк, он стоял во главе колоссальной бумажной империи. Компания Френсиса «Глоубэл пейпа» представляла собой новейшее производство по переработке макулатуры. Он никогда не покупал ничего нового, пока не убеждался, что ему это необходимо. Все его дома были старыми, со старинной мебелью и антиквариатом. Свой лимузин он купил пять лет назад у арабского шейха. Другое дело — одежда. Френсис заказывал ее у самого лучшего портного в Лондоне, а так как весил он двести шестьдесят пять фунтов, она стоила ему кучу денег. Однако денег у Френсиса Кенсингтона было очень много. И он собирался заработать еще.

Ел он только в самых шикарных ресторанах. Его дома располагались в лучших районах. Его друзья принадлежали к элите нью-йоркского общества. Издатели, владельцы контор, банкиры. И все они любили Френсиса.

Он делал щедрые пожертвования на благотворительные цели и прекрасно подходил на роль кавалера для вдов и разведенных, которым хотелось видеть свои фотографии в светских изданиях. Френсис славился своей филантропией. Поскольку у него не было детей и в свои пятьдесят пять он считал себя слишком старым для отцовства, Френсис решил сделать все, чтобы после его ухода мир стал лучше.

В наследство от матери он получил три четверти миллиона долларов и решил вложить их в переработку макулатуры. Френсис верил в то, что лет через десять, а может, и раньше «Глоубэл пейпа» оправдает свое название. Опережая свое время, он объявил крестовый поход против хлористо-углеродных соединений, уничтожения джунглей, неоправданного использования пластиков и сброса химических отходов в водоемы страны. Френсис стал правой рукой Управления по охране окружающей среды.

Однако чтобы повернуть ход истории, требовалось очень много денег. Поэтому Френсис не гнушался ничем, стараясь заставить свои деньги работать. В Токио он нанял брокеров для работы на фондовой бирже и теперь, как ястреб, следил за японским рынком ценных бумаг. Он познакомился с финансовыми экспертами из Лугано, в Швейцарии, а в Нью-Йорке отвел целый этаж в помещении «Глоубэл пейпа», где молодые интеллектуалы занимались управлением капиталами Френсиса Кенсингтона.

Френсис знал всех в «Кристи», «Сотби» и, конечно, в «Мелтон». Когда он увидел испанское колье Зейна, то сразу же понял, что оно подлинное. Этот молодой парень, которого не приняли в «Мелтон», очень удивил его. Еще больше его поразило, что в толпе людей, выходивших из здания биржи, Зейн выбрал именно его.

«Конечно, он провинциал, но совсем не глупый, — думал он. — Совсем не глупый».

Ему всегда хотелось, чтобы на него работали именно такие люди.

— Сколько ты хочешь за колье?

— Тридцать тысяч. — Зейн намеренно завысил цену, чтобы прощупать клиента.

— Двадцать.

— Двадцать восемь.

— Двадцать пять.

— Согласен.

Открыв портфель, Френсис достал чековую книжку и выписал чек на двадцать пять тысяч долларов.

Зейн вынул колье из кармана куртки и протянул его Френсису.

— С вами приятно иметь дело. — Он сложил бумаги, подтверждавшие подлинность колье, и передал их Френсису, а тот вручил ему чек.

— Что ты собираешься делать с деньгами, сынок? — Френсис улыбнулся и опустил взгляд на грязные, ободранные ковбойские сапоги Зейна.

— Я же говорил вам. У меня очень тяжело болел отец. Когда он умер, осталась целая гора долгов. Поеду домой и постараюсь расплатиться.

— Двадцать пять тысяч — это очень большие деньга… Сколько же тебе нужно?

— Почти вчетверо больше. Папа болел раком. Почти два года он сражался с ним. Мама одна…

— Скучаешь без нее? — перебил Френсис.

— Вообще-то нет. Честно говоря, я рад, что оторвался от той жизни. Мы с ней… Не стоит об этом.

Френсис задумался.

— Такое случается. Даже в самых крепких семьях. Родители подчас не хотят нас отпускать.

— Да.

— Скажи-ка мне, Зейн. Почему ты не смог продать эту вещь «Мелтон»?

Зейн пожал плечами:

— Им было некогда со мной заниматься, а я не мог ждать.

— А-а, понятно. Ты нетерпеливый.

Зейн щелкнул языком.

— Это бывает полезно. Иногда. Как в этот раз, например. Тебе нужно много денег, чтобы помочь матери. Я просто размышляю. Что, если, вернувшись в Техас, ты не найдешь покупателей для других вещей? У тебя ведь есть… что-то еще?

— Да. Но совсем не того качества. — Зейну нравилось беседовать с Френсисом. Ему казалось, что тот знает больше, чем любой из тех, с кем ему доводилось встречаться. — У меня верный глаз на антиквариат. Отец был самым лучшим экспертом в Техасе. Он научил меня всему, что знал, но…

— Да ладно. Говори.