Пожар любви

— Да, — наконец ответила она. — Я собираюсь сделать открытие, которое изменит представления человечества. — А где-то совсем глубоко мелькнула мысль: «И может быть, наконец смогу вернуть свою любовь».

Глава 19

Зейн приехал в Нью-Йорк почти без денег и без образования, но не с пустыми руками. Все его состояние легко умещалось на ладони. Это было колье девятнадцатого века из Севильи: платина с черным гагатом и аквамаринами. В другой руке Зейн держал бумаги, подтверждавшие его подлинность. Колье вместе с парой бриллиантовых сережек и испанским гребнем 1835 года изготовления, сделанным из раковины морского ушка с жемчугом, — вот все, что осталось от его коллекции испанских ювелирных изделий. Зейн собирался продать эти вещи в Нью-Йорке как можно дороже и тут же вернуться назад в Техас, к Лили.

Он надеялся выручить достаточно денег, чтобы залатать огромную дыру, пробитую в семейном бюджете долгами, накопившимися за время болезни отца. Это он и имел в виду, когда просил мать не беспокоиться. Однако правда состояла в том, что он не собирался больше терпеть ее выходки. В доме Макалистеров скопилось слишком много боли и раздражения, и Зейн больше не мог оставаться в Бандере.

Получив комнату в Христианском союзе, Зейн отправился прямо в «Мелтон» — респектабельный салон ювелирного антиквариата. Однако ему так и не удалось поговорить ни с менеджером, ни с кем-либо еще. Зейн ничего не знал о том, что в «Мелтон» как раз готовились к проведению одного из крупнейших аукционов века по продаже драгоценностей из частной коллекции. Скончался Хэзлетон Уиннингхэм Четвертый и не оставил вдове ни гроша. Чтобы оплатить карточные долги своего супруга, ей пришлось выставить на продажу особняк и коллекцию произведений искусства. За ней остались земли в Бока-Рейтон и квартира в Лондоне.

Когда Зейн Макалистер, восемнадцатилетний деревенский парень из Западного Техаса, появился на пороге изысканного офиса «Мелтон» на Пятой авеню одетый в дешевый костюм из полиэстра и ковбойские сапоги, секретарь, ведущий прием посетителей, принял его за одного из разносчиков «поющих телеграмм». Зейн вызвал у него только насмешливую улыбку и больше ничего.

Он почти ничего не знал о Нью-Йорке, кроме одного: если тебе нужны деньги, надо идти на Уолл-стрит. Поэтому он спросил, как пройти на фондовую биржу. Понаблюдав почти полчаса за суетой торговцев в море газет, он вдруг сообразил, что через полчаса биржа закроется. Без пяти три он уже стоял у парадного подъезда и внимательно изучал брокеров и продавцов ценных бумаг, выходивших из здания.

Он вглядывался в бесцветные лица молодых брокеров, готовых лезть из кожи вон, чтобы доказать своим клиентам, а главное — самим себе, что они люди с положением. Ему нужны были совсем другие люди. Эти тратили деньги на броские безделушки, стараясь произвести впечатление на окружающих. Они не покупали дорогих фамильных вещей. Зейн искал мужчин постарше: в дорогих костюмах классического стиля, ездивших в таких же дорогих автомобилях.

Его выбор пал на Френсиса Кенсингтона. Зейн подошел к выходившему из здания биржи человеку в темно-сером костюме в темную полоску, белой рубашке, сшитой на заказ, и серо-коричневом галстуке. Он обратил внимание на золотую с жемчугом булавку на галстуке. Человек из тех, кого трудно удивить. Зейн понял, что держаться надо просто.

— Простите, сэр, — начал он, когда мужчина подошел к обочине и поднял зонт, давая знак шоферу, ожидавшему чуть поодаль.

— Да? — отозвался тот, не глядя на Зейна.

— Меня зовут Зейн Макалистер, я только что приехал из Бандеры, штат Техас, и хочу вам кое-что показать.

По круглому лицу мужчины пробежала тень сомнения. Его тяжелые брови сошлись на переносице.

— Я вас не знаю.

— Конечно, сэр. Но мне кажется, нам стоит познакомиться. Я продаю красивую старинную вещь. Понимаете, моему отцу пришлось делать операцию…

Мужчина расхохотался так, что щеки у него покраснели.

— Придумал бы что-нибудь получше, сынок. Здесь Нью-Йорк.

— Понимаю, сэр.

Подъехал лимузин. Шофер остановил машину и вышел. Зейн чувствовал, что время уходит.

Он полез в карман джинсовой куртки и достал завернутое в бумагу колье.

— Я ходил в «Мелтон», — произнес он, держа колье так, чтобы мужчина мог видеть его. — Там сказали, что у них нет времени.

Шофер открыл хозяину дверцу машины. Зейн не унимался. Он повернул колье, и камни заиграли на солнце.

— Оно настоящее, сэр. Девятнадцатый век. У меня есть все документы, подтверждающие его ценность и подлинность. Я могу рассказать вам всю его историю. Оно было изготовлено в Севилье, а позже продано известной принцессе.

В глазах Френсиса Кенсингтона, прикрытых тяжелыми веками, сверкнуло любопытство.

Шофер стоял рядом, ожидая, когда хозяин сядет в машину. Зейн бросил взгляд на шофера, потом снова на толстяка.

— Мой папа умер. Мне нужны деньги.

— Убери колье, пока кто-нибудь не увидел его и не украл.

Зейн повиновался. Френсис Кенсингтон неловко влез в лимузин. Шофер начал закрывать дверцу. Френсис протянул вперед зонт, остановив его, потом посмотрел на Зейна: