Пожар любви

Чарли хмуро взглянул на нее.

– Надеюсь, вы не собираетесь развалиться на части и оставить меня одного, мисс Рейес, а? Нам ведь еще до темноты придется похоронить ваших людей. Иначе все звери в радиусе пятнадцати километров соберутся сюда и станут кружить вокруг нас.

Анжелина кивнула, понимая, что он прав. Подавив в себе прилив горя, она глубоко вздохнула и пошла вверх по склону, указывая путь.

Картина бойни, их ожидавшая, оказалась более страшной, чем она ее себе представляла. Все шестеро лежали там, где их застала смерть, – неправильным полукругом вокруг догорающего фургона.

– В этой каше найдется какая-нибудь лопата? – спросил Чарли, демонстрируя полное спокойствие при виде крови и огня.

– Сейчас поищу, – торопливо проговорила Анжелина и пошла вокруг фургона, желая хоть на момент отвлечься от вида этого ужаса. Воспоминания о том, что произошло всего несколько часов назад – крики умирающих, презрительные насмешки и издевательское глумление безбожников-мужчин, напавших на нее и ее попутчиков, до сих пор звучали в ее ушах. Едкий смрад жег ноздри, но она испытывала облегчение... за то, что он хоть на несколько минут отвлек ее от запаха крови и смерти.

Анжелина заметила продовольствие и некоторые вещи, сваленные в кучу там, где их побросали убийцы, еще перед тем, как подожгли фургон. Она опустилась на колени, на мгновение дав волю ощущениям пережитого ужаса, которые в течение нескольких последних часов ей приходилось носить в себе, скрывая и не давая им завладеть ее сознанием, только для того, чтобы сохранить себе жизнь. Слезы горячими потоками побежали по ее щекам, но плакала она молча.

– Снова какая-то проблема? – спросил ее спаситель.

Анжелина поспешно смахнула слезы и, шмыгнув носом, постаралась собраться с духом, чтобы больше не показывать свое горе. Ей не хотелось делиться им с посторонним человеком, особенно таким бесчувственным, даже не вздрогнувшим при виде кровавого месива возле фургона.

– Нет – откликнулась она, обрадовавшись тому, что ее голос прозвучал уверенно и ровно. – Со мной все в порядке. Сейчас я подойду.

Закрыв глаза, Анжелина прочитала короткую молитву, умоляя Бога укрепить ее. Друзья заслужили, чтобы их похоронили, как подобает, насколько это возможно, здесь, посреди прерии. «Как сказал мистер Колтрейн, теперь я не имею права разваливаться на части». Она медленно поднялась с колен, всем телом чувствуя боль от побоев и ушибов, доставшихся ей от убийц и насильников Анжелина глубоко вздохнула и отбросила все мысли о боли: «… пусть боль останется где-то там, в глубине души, вместе с ощущением ужаса. Думать об этом мне теперь некогда». Нагнувшись, чтобы вытащить лопату из-под кипы сваленных продуктов и походных приспособлений, она заметила на земле рядом с вещами свой монашеский головной убор, упавший, когда она отбивалась от насильников.

Высвободив лопату, она наклонилась и подняла кусок ткани, привычно прикрыв им голову, насколько возможно.

Теперь надо было что-то сделать с разорванным надвое корсажем. Она же не могла постоянно удерживать его рукой, но вся ее одежда, как и одежда ее друзей, сгорела вместе с фургоном. Как бы решившись на что-то важное, Анжелина пожала плечами и запустила руки под черную верхнюю юбку. Быстрыми движениями она сняла с себя нижнюю юбку и обернула ею плечи на манер шали. Конечно, это не образец высокой моды, но зато выглядит пристойнее, чем зияющая дыра в корсаже.

Анжелина вернулась и застала Колтрейна стоящим у выложенных в ряд тел, которые он приготовил к захоронению. Он качал головой, все еще не веря в то, что увидел.

– Два священника и четыре монахини, – пробормотал он будто бы про себя, пристально глядя на тела, лежащие у его ног.

– В чем проблема? – спросила Анжелина.

Он медленно поднял голову и внимательно посмотрел на нее. Его хмурый взгляд остановился на черной ткани, покрывавшей ее волосы и стал еще более суровым.

– А это что такое, черт возьми? – прорычал Чарли, поняв, что Анжелина – тоже монахиня. Но тут же покачал головой, стараясь подавить внезапный приступ смеха, готовый прорваться впервые за много лет. Эта милая молодая девушка – с привлекательными формами, с глазами и волосами цвета земли, с кожей цвета самой лучшей сметаны – оказалась треклятой монахиней?!

Она неотрывно смотрела на него со смешанным чувством опасения и осторожного доверия, почему-то подумав, что он теперь ее возненавидит. Он отнюдь не герой – просто человек, случайно, как это обычно бывает, оказавшийся не в том месте, но в нужный момент. Однако он вовсе не похож на чудовище. И ей незачем каждый раз съеживаться от страха, когда он делает какое-нибудь резкое движение или быстро направляется к ней... Хотя, зная, что она пережила такое потрясение, он уже, наверное, давно понял ее страхи.

– Почему вы не сказали мне об этом? – спросил он, указывая на ткань, покрывавшую ее роскошные каштановые волосы.

– Не сказала вам о чем?