Пожар на Хайгейт-райз

– Пжалста, миста, – жалобно обратилась к нему девчушка, широко распахнув глаза, – мистер Баффери тут? Я иво чтой-та ни вижу, он тут? Эта мой дядюшка, мине ему нада срочно саабщенье пиридать.

– Давай иво мине, деушка, я иму пиридам, – не слишком нелюбезно отозвался официант.

– Ой, так нильзя, миста, эта мне жисти можит стоить! Папаша мине тада задаст!

– Ладна, пошли, отведу тибя. Он вон тама, в углу сидит. Тока ни нада иво биспокоить, панятна? Не люблю, када маих пасититилей биспакоют. Аддашь письмо и иди сибе, ладна?

– Да, миста. Спасибочки, миста.

Грейси позволила ему отвести себя в дальний конец, где за небольшим столом сидел мужчина с красным лицом и золотисто-рыжими волосами. Перед ним стояло блюдо со щедро наваленными на него сочными кусками пирога, хрустящими маринованными овощами и огромным куском зрелого сыра. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, стояли две большие кружки эля.

– Дядя Фред? – начала она – больше для официанта, отчаянно надеясь, что Шарлотта, а еще лучше и все остальные уже стоят за ее спиной.

Баффери раздраженно глянул на нее.

– Какой я тибе дядя? Иди сибе, приставай к кому другому. Мене такие ни интирисуют. Ежли мене нужна баба, я и сам ие сибе найду, палучши, пакрасивши, чем ты. И нищим я ни падаю.

– Ну нада же! – злобно воскликнул официант. – А ты гаваришь, он твой дядя!

– Так и есть! – в отчаянии заявила Грейси. – Папаша сказал, чтоб я иму сказала, что бабушка савсем плоха, и нам нужно дених, шоб ей памагли. Прастыла ана.

– Так что же? – требовательно осведомился официант, поворачиваясь к Баффери. – Ты эта от собственной мамаши бегаишь, да?

К этому моменту Шарлотта, Эмили и Джек уже стояли позади Грейси. Та почувствовала горячую волну облегчения, охватившую ее всю. Она яростно засопела и захлюпала, наполовину перепуганная, наполовину намеренная продолжать эту игру, чего бы это ей ни стоило.

– Ты ж владеишь всеми этими домами на Лисбон-стрит, дядя Фред, ну, по больший части. И можишь найтить бабушки харошее мистечко, где ей будит тепло. Ей савсем плоха. Мама присмотрит за ей, если тока ты найдешь ей комнату палутше. У нас вада тичет па стенкам, а холод – просто ужас!

– Я тибе никакой ни дядя Фред! – яростно заорал Баффери. – Я тибе в жизни никада ни видел! Праваливай отсель. Вот, вазьми! – И он сунул ей в руку шестипенсовик. – А таперя – убирайся!

Грейси проигнорировала монету – правда, с трудом – и ударилась в слезы. Без особого труда.

– Эта на адну ночь ни хватит! И что мы тады будим делать? У тебя все дома на Лисбон-стрит. Пачиму б тибе ни дать папаше и мамаше комнатку в адном из них, мы б тада в сухости жили, а? Я бы работала, чесно, работала бы! И мы б тибе платили.

– Эта ни маи дама, ты, дурачка! – Баффери был в полном замешательстве, потому что другие посетители повернулись в их сторону и теперь с интересом наблюдали за этим спектаклем. – Ты что эта сибе думаишь, рази ж я стал бы тут жрать этат халодный пирог и пить эль, если б вся квартплата за все те дома была мая? Я ж там проста управляющий! А типерь убирайся, аставь миня в пакое, ты, малинькая пьявка! Я тибя в жизни никада ни видел, и у мене нету бальной мамаши!

От дальнейшего развития драматических событий Грейси спас Джек, который снова выступил в роли секретаря из адвокатской конторы, не имеющего к ней никакого отношения. Он предложил свои услуги, чтобы избавить Баффери от ее приставаний. Тот охотно согласился, очень недовольный тем, что его соседи пристально на него смотрят. То, что он оказался сейчас в весьма неприятном положении, явилось для них гораздо более привлекательным зрелищем, нежели выступления многочисленных фигляров, исполнявших свои баллады на тему последних новостных сообщений или скандалов. Это было гораздо интереснее, да и касалось человека, всем им хорошо знакомого.

Теперь, когда они выяснили, кто такой Баффери, Джек велел Грейси исчезнуть, что она быстренько и проделала, да еще и со множеством благодарностей за выданный ей шестипенсовик. После чего Джек перешел к делу, угрожая Баффери грядущими исками как соучастнику умышленного мошенничества, и управляющий уже был готов поклясться чем угодно, что не является владельцем домов по Лисбон-стрит и что готов, если необходимо, доказать это с помощью адвоката, который каждый месяц принимает у него собранную квартплату, не говоря уж о тех мизерных, жалких грошах, которые он получает за свою службу.

Потом они быстренько перекусили и после полудня очутились в конторе «Фулсом энд Сан, Пенроуз энд Фулсом» на Бетнал-Грин-роуд, в маленькой комнатке, куда вела узкая лестница. Джек настоял на том, что пойдет туда один. Он вернулся через полчаса. Они за это время совсем замерзли. Эмили, Шарлотта и Грейси завернулись во все коврики и пледы, имевшиеся в карете. Грейси все еще светилась после своего триумфального выступления в пабе и последовавших за этим поздравлений и похвал.