Пожар на Хайгейт-райз

– Д-д-доброе утро, мэм. – Его голос звучал то хрипло, как карканье, то срывался на писк. Она, должно быть, считает его полным идиотом. Он набрал полную грудь воздуху, а потом выпустил его, так и не сказав больше ни слова.

– Чем могу служить, констебль? – Флора села в самое большое кресло, и ее юбки раздулись колоколом. Она разглядывала его без всякого стеснения.

– Э-э-э… – Он решил, что лучше смотреть в сторону. – Э-э-э, мэм… – Он уставился на ковер, и заранее приготовленные слова хлынули потоком. – Не могло ли так случиться, мэм, что некий молодой джентльмен, который весьма вами восхищается, мог неверно понять ваши визиты к доктору Шоу и начать сильно вас ревновать… а, мэм? – Он не смел взглянуть на нее. Она, скорее всего, прекрасно понимает эту его уловку, которая раньше, пока он был у себя, выглядела вполне приемлемой. Здесь же она была видна как на ладони.

– Не думаю, констебль Мёрдо, – ответила она после некоторого размышления. – Я и впрямь не знаю никакого молодого джентльмена, у которого могли возникнуть ко мне столь сильные чувства, что он стал бы… меня ревновать. Нет, это представляется мне маловероятным.

Констебль, не подумав, посмотрел на нее.

– Нет-нет, мэм… Если какой-нибудь джентльмен встречался с вами – в обществе, конечно, и много раз вас видел, он вполне мог воспылать такими… страстными чувствами, что… – Он чувствовал, что сильно краснеет, но так и не мог оторвать от нее взгляда.

– Вы действительно так считаете? – невинно спросила она и смущенно опустила глаза. – Это заставило бы предположить, что он в меня влюбился, констебль… и очень сильно. Вы же в подобное не верите, не так ли?

И Мёрдо очертя голову ринулся дальше – даже в самых смелых своих мечтаниях он не придумал бы лучшей возможности открыть душу.

– Не знаю, так ли это на самом деле, мэм, но в это очень легко поверить. И если это не так в данный момент, то скоро будет именно так… На свете найдется немало джентльменов, которые с радостью отдадут все, что имеют, всего лишь за малый шанс заслужить ваше внимание и расположение. Я что хочу сказать… – Флора смотрела на него с улыбкой и с огромным любопытством, заинтересованная и польщенная. Он уже понял, что выдал себя, и ощущал поэтому неодолимую потребность немедленно отсюда сбежать; ничего ему уже было не нужно, ничего другого так сильно не хотелось. И тем не менее его ноги словно приросли к полу.

Флора улыбнулась ему еще шире.

– Вы просто очаровательны, констебль, – мягко сказала она. – Вы так говорите, словно и впрямь верите, что я такая красивая и могу пробудить столь сильные чувства. Это, безусловно, самый замечательный комплимент, какой я когда-либо слышала, насколько я помню.

Мёрдо не имел понятия, что еще ей сказать, ни малейшего понятия. И просто улыбнулся ей в ответ. Он чувствовал себя очень счастливым, но ему все же было немного неловко.

– Я не могу припомнить ни единого человека, кто мог бы испытывать ко мне такие чувства, что это было способно заставить его причинить какой-то вред доктору Шоу, – продолжала она, сев очень прямо. – Уверена, я никогда никому в этом смысле не потворствовала. Но, конечно же, это дело очень серьезное, я знаю. И обещаю вам хорошенько подумать над вашим предположением, а потом сообщить вам, если что-то придумаю.

– Могу я навестить вас через несколько дней, чтобы узнать результат? – спросил он.

Уголки ее губ чуть приподнялись в легкой улыбке.

– Мне кажется – если вы не возражаете, констебль, – лучше было бы обсудить это где-нибудь в другом месте, где папа не мог бы нас подслушать. Он имеет склонность иной раз неправильно оценивать меня и мои поступки – конечно, исключительно в заботе обо мне. Может быть, вы окажете мне любезность и прогуляетесь со мной немного по Бромвич-уок? Погода пока что стоит весьма приятная, так что это не будет слишком противно. Вы не могли бы встретить меня послезавтра в дальнем конце прихода? Тогда мы могли бы пройтись до Хайгейта и, может быть, найти по дороге киоск, где продают лимонад, и немного освежиться.

– Я… – Голос ему едва повиновался. Сердце билось, подскакивая до самого горла, кровь стремительным потоком неслась по всем жилам, разнося поющее ощущение счастья. – Да-да, конечно, так будет лучше всего… – Мёрдо хотел сказать «просто прекрасно», но это было бы слишком. – Очень удачное предложение, мэм. – Надо было бы убрать с лица эту глупую улыбочку, но она никак не хотела убираться.

– Я очень рада, – сказала Флора, поднимаясь с кресла и проходя так близко от него, что он ощутил аромат цветов и услышал мягкое шуршание ее юбок. – Доброго вам дня, констебль Мёрдо.

Он глотнул и с трудом проглотил.

– Д-д-доброго дня, мисс Латтеруорт.

– Служила моделью для художников?! – Глаза Мики Драммонда расширились от удивления, потом в них появилось очень веселое выражение и даже некое одобрение. – Мод Далгетти и была та самая Мод!

Теперь настала очередь Питта – он тоже удивился.

– Вы ее знаете?