Пожар сердец

Неожиданно изящная, с ярко-алыми ногтями рука Патриции — намеренно или случайно? — легла на запястье Саймона. От ревности Аннетт, наверное, сильно переменилась в лице, поскольку звезда внезапно замолчала и обеспокоенно воскликнула:

— Аннетт, тебе нехорошо?

Саймон быстро обернулся, увидел, с каким отчаянием она пытается совладать с собой, и коротко объяснил:

— Она не совсем здорова. Черт, — он горестно покачал головой, — если я не услежу, и эта драгоценность снова заболеет, Эльза просто убьет меня. Ну а я, — он саркастично усмехнулся и провел пальцем по краю воротника, — я найду, на кого свалить вину.

— Дорогуша, по-моему, ты с давних пор привык отыгрываться на нас, твоих несчастных подчиненных, — жалобно произнесла Патриция, но, не выдержав, снова расхохоталась, и Саймон, пробормотав что-то вроде «Так на чем мы остановились?», вновь повернулся к ней.

Не имея сил слушать их непринужденную болтовню и смех, Аннетт, улучив минутку, выскользнула из бара. Едва она ступила на лестницу, за ее спиной раздался суровый голос:

— Уже уходишь?..

— Д-да, — заикаясь проговорила она, не оборачиваясь. — Завтра рано вставать, и я хочу выспаться.

— Не забудь потеплее одеться — утром выпадает роса и до восхода солнца очень холодно — сухо посоветовал он, и Аннетт съежилась: ну как же, он обещал тете Эльзе присматривать за ней…

— Не забуду. Спасибо. — И она поспешно зашагала вверх по лестнице.

— Не за что, Аннетт, — ударило ей в спину, и она услышала звук удаляющихся шагов.

Он вернулся к своей Патриции, с болью подумала она, закрывая дверь на ключ. Потом, лежа в постели, в укрытии своего номера, она долго плакала в подушку. Причина была одна — она знала, что Саймон уехал в свой трейлер вместе с Патрицией, и они всю ночь будут любить друг друга!

Аннетт ощущала почти физическую боль, когда думала об этом.

На темно-синем бархате неба еще поблескивали последние звездочки и светила луна, когда с шумной толпой народа Аннетт села в автобус. За завтраком она пыталась найти глазами Патрицию Синклер, но ее нигде не было. Это лишний раз подтверждало, что сексапильная рыжеволосая красавица ночью развлекала Саймона. Странно, но, получив это последнее доказательство, Аннетт не испытывала прежнего чувства гадливости — только ноющая грусть и какая-то равнодушная покорность опасным червем разъедали ей сердце.

Почему-то ей не приходило в голову, что суперзвезда Патриция может жить в любом из домиков на пляже и не иметь никакого отношения к широкой, мягкой кровати в убежище Саймона. Аннетт только тихонько вздыхала, глядя на пробегающие за окном мрачные силуэты гор.

Автобус, резко затормозив, остановился. Действительно, было очень свежо — с океана тянулся густой туман и дул прохладный ветер. Она зябко поежилась, хотя поверх блузки надела толстый свитер из бежевой шерсти. Вокруг нее сновали занятые люди — их действия напоминали работу хорошо отлаженного механизма. Саймона нигде не было видно.

Вскоре местность преобразилась. Яркий свет прожекторов озарил мрачный, призрачный остов церкви, повсюду были расставлены камеры.

— Дьявол, где Патриция?! — раздался громоподобный голос, и все на мгновение замерли. Аннетт быстро повернула голову, сердце у нее заколотилось, и она увидела Саймона — его высокая, худощавая фигура возвышалась над остальными, как темная башня. Не нужно было обладать большой проницательностью, чтобы понять — он в ярости.

— Разве она не с тобой? — хохотнул кто-то в толпе.

Саймон развернулся и уничтожающе посмотрел на несчастного, осмелившегося задать этот вопрос.

— Нет, не со мной, — с ледяным спокойствием произнес он. — Вчера она осталась в баре и сказала, что переночует в отеле. Меня интересует другое…

Неожиданно завизжали тормоза, и Патриция, хлопнув дверцей, выскочила из подъехавшей машины. Ее белое лицо было не накрашено, рыжие волосы всклокочены, словно она собиралась в большой спешке и прыгнула в машину прямо из кровати.

— Молчи! Ничего не говори! — с ходу начала она, подбегая к Саймону. — Прости, я проспала, но это в последний раз, честное слово! Не сердись. Знаю, я — идиотка. — Она умоляюще воздела руки.

— Твое счастье, что у тебя есть машина, — сухо процедил Саймон. Давая понять, что разговор окончен, он повернулся к одному из операторов, и его взгляд уперся в стоящую неподалеку Аннетт. Он застал девушку врасплох: она не успела сделать безразличный вид, поскольку испытала громадное облечение — спасибо тебе, Господи! Этой ночью Саймон был один! Радость этого открытия была столь велика, что ее изумрудные глаза вспыхнули сумасшедшей радостью. Саймон ничего не сказал, только мускул дернулся на его смуглой щеке, и какое-то странное выражение мелькнуло в черных глазах, прикрытых неправдоподобно длинными ресницами.

— Начинается отлив. — К Саймону подбежал один из ассистентов.

Он посмотрел на океан — туман медленно поднимался, воздух светлел, становился прозрачным.

— Так. — Его черные брови сошлись на переносице, и это не предвещало ничего хорошего. — У нас есть хотя бы двадцать минут?

— Тридцать.