Пожар сердец

Не говоря ни слова, Саймон взял ее под локоть и повел за собой по больничным коридорам к выходу. Он шел быстро, и Аннетт едва поспевала за ним. Одновременно она пыталась довести до конца прерванный разговор, но после нескольких слабых «послушайте» и «подождите» он бросил на нее весьма красноречивый взгляд, и Аннетт благоразумно замолчала.

Когда они были уже внизу, у справочной, Саймон, видимо, решил сменить гнев на милость.

— Как зовут вашу благодетельницу? — спросил он таким тоном, будто делал ей великое одолжение.

— Кого? — не поняла Аннетт.

Он вполголоса выругался.

— Сиделку! Ту, которая дала вам эти ужасные вещи. — Аннетт съежилась, когда он, прищурившись, снова оглядел ее. — Держу пари, она стащила это с выставки одежды первобытных людей. Говорите же скорей, как зовут эту даму и сколько стоит ее барахло!

Дрожащим от негодования голосом Аннетт сообщила ему фамилию сиделки и сумму, которую она собиралась отдать. Удовлетворенно кивнув, он достал из кармана брюк несколько помятых купюр, подошел к справочному столу и, сказав несколько слов дежурной, оставил деньги у нее.

— Идемте, — коротко сказал он, вернувшись, а заметив, что ее всю трясет, добавил с оттенком жалости в голосе: — У вас вид умирающей, Аннетт. Ну, ничего, стакан бренди и здоровый сон в мягкой постели приведут вас в порядок.

Она весьма сомневалась в универсальности перечисленных средств, но покорно шла вслед за Саймоном к его машине. Это был дорогой черный «мерседес», а не сверкающий «лимузин», в которых, как ей всегда казалось, разъезжают голливудские знаменитости. С опаской открыв дверцу, Аннетт села на переднее сиденье, обтянутое, как и весь салон, мягкой черной кожей. Пока Саймон включал зажигание и разворачивал машину, она осмелилась заговорить на тему, которая тревожила ее с самого утра.

— Где вы остановились в Лондоне? — спросила она спокойно, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— В отеле «Савой».

— Понятно. — Она помолчала немного. — А где буду жить я?

— Со мной, где же еще! — Похоже, ее вопросы, да и она тоже, сильно его раздражали. — Неужели вы думаете, что у меня есть время и возможность бегать из отеля в отель, когда я захочу узнать, на месте вы или уже сбежали? Пока я не вручу вас Эльзе, вы будете находиться под моим строгим наблюдением, Аннетт. — Заметив, что ее брови сошлись на переносице, а лицо приняло оборонительное выражение, он добавил, давая понять, что это его последнее слово: — Лучше оставьте ваши соображения на этот счет при себе. Я уже сказал, где вы будете жить, — и точка.

— Я буду жить с вами в одном номере? — Она решила не подчиняться.

— Я снял на неделю «люкс»: две спальни и гостиная. Вас устраивает? — бросив на нее насмешливый взгляд, поинтересовался он. — По-моему, все отлично складывается — я смогу работать и одновременно присматривать за вами.

Аннетт, вздохнув, стала смотреть в окно. Она всегда была никудышным спорщиком, и неудивительно, что Саймому Бэтфорду удается так мастерски оборачивать любой ее аргумент против нее же самой. Ему совершенно невозможно что-то доказать, у него наготове не только точный, но и обидный ответ, после которого уже не хочется не только спорить, но и вообще разговаривать.

Девушка дала себе слово молчать, но нарушила его через полчаса, когда Саймон остановил машину у перекрестка в центре Лондона. Горел красный свет светофора, и Аннетт решила, что сейчас самое подходящее время задать вопрос.

— Я хочу снять со счета деньги и купить другую одежду. Может быть, мы сможем сейчас заехать в банк…

— Боюсь, не сможем, — отрезал Саймон. — Сегодня вечером я буду занят.

— Ах да, премьера, — спохватилась Аннетт, и он с кривой усмешкой посмотрел на нее.

— Вот именно, премьера. Кстати, я иду туда без пары, может, согласитесь сопровождать меня? — Он знал, что ему не грозит ее согласие. — Если вы появитесь на приеме в этом наряде, могу поспорить, что на следующий день он станет настоящим писком моды, люди будут умолять, чтобы им открыли имя вашего дизайнера.

— Правда? — наигранно удивилась Аннетт, но он, казалось, тут же забыл о ней, полностью сосредоточившись на дороге.

Когда они остановились у роскошного отеля, сердце Аннетт тревожно екнуло. Зеркальные двери, вышколенный швейцар, из отеля выходят нарядные люди — и она такая жалкая… А когда Саймон, взяв за руку, повел ее через вестибюль к лифту, Аннетт готова была сквозь землю провалиться — косые взгляды и ухмылки жгли ей кожу. Но, конечно, все внимание было приковано к Саймону. Женщины соблазнительно улыбались, мужчины что-то говорили друг другу, кивая в его сторону, у лифта их подстерегли несколько журналистов.

— Только один вопрос, Бетфорд! Вы не могли бы смотреть в камеру? — слышалось со всех сторон.

Но он даже глазом не повел, лишь на губах него играла легкая саркастическая улыбка. Наконец подоспел лифт, и Саймон втолкнул Аннетт в его спасительное пространство, а потом вошел сам.

— До встречи, господа! — Это были его первые и единственные слова журналистам, сказанные за секунду до того, как сомкнулись дверцы лифта.