Пожарные Панема (СИ)

Китнисс опасно щурится, поджимает губы. Она его не понимает. Её это бесит. Её вообще бесят парни, которых она с подружками между собой называют 68, и хоть строптивый лейтенант еще не может быть полноправно быть включен в этот клуб, он уже одной ногой не только в нем, но и еще в парочке сопутствующих. И все-таки почему-то ей упрямо хочется дать ему последний шанс. Что это: благотворительность, любопытство, или она просто зла, что последнее слово осталось не за ней?

С недовольным сопением девушка поворачивает вентиль крана обратно. Душевую и раздевалки оглашает недовольная ругань облитой ледяной водой кошки.

— Ну, Мелларк, ты у меня еще попляшешь, — бормочет себе под нос Китнисс, яростно вспенивая гель для душа на мочалке, при этом представляя кое-чью шею в своих руках, — еще будешь просить пощады.

========== Глава 8 ==========

Вся карьера Эффи Тринкет представляла собой легенду, талантливо сплетенную историю из правды и вымысла, и уже даже она сама частенько не могла разобрать где что, настолько верила во все. Это было ее главное правило: поверь сама и других убедить не составит труда. Нет, мэр Тринкет не являлась сумасбродной выскочкой, на манер марионетки кривляющейся на трибуне в такт прихоти кукловода, она была талантлива, честолюбива. Сильные мира сего считались с ее мнением. Она возбуждала желание в мужчинах и черную зависть в женщинах всех возрастов. И то и другое Эффи умела обернуть себе на пользу. Она осознавала свою силу и влияние и, что греха таить, любила ею похвастаться. Все бывшие любовники, а имя им — легион, и мужья оставались ее друзьями или успешно притворялись таковыми.

— Вот же кровопийцы! — Эффи швырнула газету на пол и яростно прошлась по кабинету, вонзая каблуки в тонкие листы, испещренные черным текстом. Даже в гневе она была шикарна, несмотря на слои косметики и прочие ухищрения её стилистов. Да что там, капитолийская мода при соприкосновении с Эффи становилась элегантной и в меру экстравагантной.

Утренние новости в исполнении этих никчемных выскочек, мнящих себя экспертами, мэра Тринкет совершенно не радовали. Да, они однодневки, но за это время всё может быть испорчено. Она теряла рейтинг, доверие, спонсоров, всё. Ей совершенно не нравилось происходящее в городе и плевать она хотела на то, что пострадавшие — это её бывшие мужья. Как правильно сказал Эбернети — не на улице остались. Мисс Тринкет больше переживала за то, что всё, чего она так долго добивалась, может развалиться карточным домиком и при этом ощутимо зацепить её, а начинать по второму кругу Эффи ничего не хотела. Слишком уж многим пришлось пожертвовать, наступая своим желаниям и порывам на горло, ещё в те времена, когда родители, решив что у дочери слишком ужасный вкус, и она еще слишком юна и несведуща в жизни, раскритиковали её выбор и сделали его за неё.

От того мужа номер один Эффи сбежала при первой возможности. Жаль, что она представилась со смертью матери и всё же. А потом… потом стало понятно, что, во-первых, мужчина, считающий тебя бездушным трофеем, еще не самый плохой вариант, а во-вторых, если хочешь выжить в мире мужчин, живи по их правилам. Милая тоненькая блондинка сбивала с толку, позволяя считать, что ею владеют. Когда очередной супруг соображал, что всё что он делает, он делает только потому, что этого хочет его супруга — было уже поздно.

Хорошие юристы позволяли Эффи выбираться из браков с минимальными потерями в плане финансов и с максимальными приобретениями в плане власти и слияния. Плевать на дома, их она еще купит. Единственное, чем она сейчас дорожила, так это своей репутацией, добытой потом и кровью. Вот почему поиски поджигателя приобретали характер личной вендетты. А отсутствие каких-либо результатов расследования вызывало приступы дикой изжоги, подталкивая к саморучному четвертованию капитана Эбернети, просрочившего все мыслимые и немыслимые сроки по предоставлению итогового заключения.

Дверь беззвучно отворилась, впуская внутрь непрошенного гостя.

— Чертовы падальщики! — продолжала браниться Эффи, резко развернувшись на негромкие покашливания.

— Дорогуша, с кем ты спишь, конечно, твое личное дело, но постарайся не слишком афишировать, — Эбернети ехидно улыбнулся, прошествовав вглубь кабинета. Даже будучи облаченным по форме и гладко выбритым он умудрялся выглядеть так, словно как проснулся так и пошёл на работу, не размениваясь на такие мелочи как переодевание и утренний душ.

— Иди к черту! — беззлобно отмахнулась Эффи, направляясь к своему столу. — Ну, и чем ты меня порадуешь? Ты помнишь от кого зависит твоя карьера, если ты не поторопишься… — по глади столешницы красного дерева легко скользнула папка.

Тонкие наманикюренные пальчики откинули обложку и принялись перебирать листы, приподнимая те, что были скреплены, упираясь в особо заинтересовавшие женщину моменты. Нарисованные брови, изгибаясь кривой, с каждой страницей все больше сводились к тонкой переносице.

— Ты издеваешься? — её голос был тих, что говорило о бескрайней неудержимой ярости.