Пожарный

– Прекрасно. Ты сказала, что должна была. Скажи Кэрол, что вы передали ее сообщение, и в следующий раз, как мне потребуется глоток свежего воздуха, я обязательно поставлю ее в известность. А ты, Алли, можешь заканчивать свой бойкот. Я не ребенок, чтобы испугаться. Хочешь что-то сказать? Сделай одолжение, скажи.

Алли повернулась и посмотрела на Харпер влажными обвиняющими глазами. Джейми хрюкнула.

– Что? – спросила Харпер.

– Вы думаете, это у вас неприятности. Да это все ерунда по сравнению с горой дерьма, которая свалилась на Алли за то, что она выпустила вас. Теперь Алли отрабатывает прощение. Она просила дать ей возможность все исправить, и мама Кэрол дала.

– Как? Велела принять обет молчания?

– Не совсем. Помните, что делал отец Стори? Как он сосал камешек, если нужно было подумать?

Снег скрипел под ногами, когда они взбирались на холм. Харпер не сразу осознала. Ночь выдалась длинная.

– Ты шутишь.

– Ни хрена. Алли носит камешек во рту, чтобы подумать над своими ошибками и вспомнить свой долг. В последний раз, когда мы ослабили охрану, кто-то разбил голову отцу Стори. Теперь мы все носим камешки – чтобы помнить. – Джейми вытащила руку из кармана и показала Харпер камень размером с мяч для гольфа.

– О, ради бога. И сколько же ты собираешься ходить с этим, Алли? – спросила Харпер, как будто надеялась получить ответ.

Алли посмотрела так, будто вот-вот выплюнет камень в лицо Харпер.

– А это зависит от вас, – сказала Джейми. – Вас ведь не было на собрании, где мы решили, что необходимо наказывать тех, кто ставит себя выше правил. Никто не против вас персонально. Майк увидел, как вы гребете к острову Пожарного, и стало ясно, что на какое-то время вы в безопасности. Бен и мать Кэрол поговорили и решили, что по справедливости надо серьезно отнестись к вашей отлучке за пределы безопасной территории. И еще Кэрол опасалась, что остальные в лагере неправильно поймут, если вы подадите дурной пример. Было принято решение, и Алли согласилась. Алли будет носить камень до тех пор, пока вы не заберете его. А вы будете носить его во рту только…

– Джейми, спасибо, что все объяснила напрямик. Но знай: что бы вы все там себе ни решили, я не собираюсь сосать камень в качестве средневекового наказания. Если думаешь, что я соглашусь, то Алли не единственная, у кого сейчас камень в башке.

Они дошли до юго-восточного угла церкви, где ступеньки вели вниз, в женское общежитие. Трое дозорных, сидя на бревнах, пели простой и грубоватый гимн «Его распяли на кресте». Глаза блестели медными монетками, драконья чешуя на голых руках светилась, как горящее кружево, окрашивая снег алым. Дыхание срывалось с губ струями красного пара. У всех был голодный вид, скулы резко очертились. Худые руки, худые шеи, впалые виски, бритые головы, как у узников концлагеря. В голове Харпер возникло непрошенное: «Пуст желудок – пуста и голова».

– Ну, надеюсь, вы передумаете, сестра. Потому что покаяние Алли не кончится, пока не начнется ваше.

– Алли, – сказала Харпер. – Я отвечаю за свой косяк. Отвечаю полностью. Так что, если хочешь играть в мученицу, дело твое. Я тебя не заставляла. – Она покосилась на Джейми и добавила: – И меня никто не заставит. Это унизительно и по-детски. Если нужно, чтобы я чистила картошку или скребла кастрюли – я не боюсь запачкать руки. Но я не пойду на этот нелепый акт самоуничижения.

– Алли сделает что угодно, лишь бы все исправить. Люди смотрят на вас, сестра – и лучше вам поступить так же. Алли готова служить примером, сколько бы ни потребовалось времени.

– Или до обеда.

– Не-а. Вы ошибаетесь. Если вы не заберете у нее камень и не будете носить его сами, он останется – за завтраком, обедом и ужином… вы, наверное, помните, как мы, дозорные, недавно отказались от обеда, чтобы такие, как вы, могли поесть. Наверное, Алли придется вынуть камень и положить под подушку на ночь, но это все.

– Не знаю, кто из вас хуже. Она с камнем во рту или ты с полным ртом чепухи. – Харпер остановилась, повернулась к Джейми спиной и заговорила с Алли руками.

«Прекрати», – сказала она языком тишины, которому научилась у Ника.

Алли взглянула холодными, злыми глазами. Она знала только пальцевую азбуку, так что отвечала медленно, пока Харпер проговаривала буквы про себя:

«В-Ы

З-Н-А-Е-Т-Е

К-А-К

М-Е-Н-Я

З-А-С-Т-А-В-И-Т-Ь»

И закончила, выставив средний палец, – знак, известный даже тем, кто не учил язык глухонемых.

Книга пятая Узники

1

Из дневника Гарольда Кросса:

«30 ИЮНЯ.

ВЕРНУЛСЯ ИЗ ХИЖИНЫ. НЕ СТОИЛО БРАТЬ ТРЕТЬЮ ПИЦЦУ. ОБЪЕЛСЯ, И ДАЖЕ ПЕРЖУ ТЕПЕРЬ ДЫМОМ И ОСТРЫМ ПЕРЦЕМ.

ИНТЕРЕСНЫЕ НОВОСТИ ИЗ КОРДОВЫ. ДВЕ СОТНИ ЗАРАЖЕННЫХ УБИТЫ В ИЕЗУИТСКОМ МОНАСТЫРЕ В АЛЬТА-ГРАСИЯ, ВОЕННЫЕ БУЛЬДОЗЕРОМ СВАЛИЛИ ВСЕ ТЕЛА В ЯМУ. ДОКТОР БА ВАС СМОГ УТАЩИТЬ ЧЕТЫРЕ ТРУПА, ВКЛЮЧАЯ ТЕЛО ЭЛЬ ОРНО ДЕ КАМИНАРА, КОТОРЫЙ В ОДИНОЧКУ СДЕРЖИВАЛ АТАКУ ВОЕННЫХ ПОЧТИ ЧАС, – СОЗДАВ НЕЧТО ВРОДЕ ОГНЕННОГО СМЕРЧА, ЧТО ПОЗВОЛИЛО ПОЧТИ ТЫСЯЧЕ ЧЕЛОВЕК С ДРАКОНЬЕЙ ЧЕШУЕЙ УКРЫТЬСЯ В ДЖУНГЛЯХ. ПОХОЖЕ НА КОЕ-КОГО, КОГО МЫ ЗНАЕМ? А ЭЛЬ ОРНО ДЕ КАМИНАР В ПЕРЕВОДЕ – «ХОДЯЧАЯ ПЕЧЬ».