Пожарный

– Нужно взять то, за чем мы приехали, и проваливать, – сказал Бен. – Скоро будут еще полицейские. Когда они явятся, нас здесь быть не должно, Харпер.

– Надо было подумать об этом до того, как вы, задницы, начали стрелять. Тупые задницы.

– Если они схватят хоть одного из нас, это все равно как если они схватят всех. Во имя любви к Нику и Рене, отцу Стори и Пожарному, берите все, что нужно, и сматываемся.

«Я умру, и ты меня не спасешь. Проглоти это с ложкой сахара, сука». Слова звучали и звучали в голове Харпер; страшное разочарование и гнев качали ее, как морские волны. Хотелось ударить Бена, заорать на него. Хотелось с ревом лупить его без остановки.

Но вместо этого она заговорила тихим голосом, дрожащим от эмоций, – она сама еле узнала его. Ей редко приходилось слышать собственные мольбы.

– Пожалуйста, Бен, пожалуйста. Только повязку на грудь. Она не должна умереть. Я могу ее спасти. Она будет жива, когда появится новая полицейская машина.

– Собирайте, что нужно для лагеря, а там посмотрим – если хватит времени, – сказал Бен, и Харпер поняла, что ей не позволят даже наложить повязку.

Она опустила голову и пошла к задней двери «Скорой помощи».

Минди уже стояла в ярко освещенном кузове со стальными полками, откидными койками и шкафчиками. Гнетущая боль Харпер перешла в мерзкую стылую тоску. С убийством покончено; пора приступать к грабежу. Глубоко внутри она чувствовала, что с самого начала собирались убивать и грабить, и она не только участвовала, но и сама все спланировала.

Харпер собирала лекарства, не размышляя. Наполнила сумку-холодильник плазмой и растворами и отправила Минди с грузом. Упаковала один вещмешок, потом второй, собирая все, что положено иметь в каждой приличной клинике и чего не было в ее лазарете: бинты, пузырьки с болеутоляющим, антибиотики в ампулах, стерильные нитки и стерильные инструменты, упаковку противоожоговых гелевых салфеток. Когда Минди вернулась, Харпер, опустившись на колени, укладывала взрослые подгузники во второй мешок – в них она заворачивала маленькие стеклянные пузырьки адреналина и атропина – и прикидывала, влезет ли еще кислородный баллон.

Джейми стукнула кулаком в стальную дверь.

– Пора. Нужно двигаться.

– Нет! Еще две минутки. Минди, мне нужен вон тот шейный корсет и еще…

– Пора, – повторила Джейми, схватила уже наполненный вещмешок и стащила его на землю.

– Пошли, – сказала Минди. – Я возьму корсет, мисс Уиллоуз.

Харпер обвела несчастным отчаянным взглядом открытые шкафчики и ящички. Она заметила дефибрилляторы – в чемоданчике размером с сумку для ноутбука.

– Нельсон! – позвала Харпер.

Он подошел к задней двери; испуганные глаза блестели на странно гладком, без морщин, розовом детском лице.

– Дефибрилляторы, – сказала Харпер. – Они мне нужны.

Она спрыгнула на землю с вещмешком в одной руке и перевязочным пакетом в другой. Прошла мимо Нельсона и бросилась к передним сиденьям.

– Я пришла, как только…

Черити больше не дышала с усилием – она вообще не дышала. Харпер повернула ее на спину и расстегнула молнию спереди комбинезона. Замок заклинило, и Харпер разодрала комбинезон. Пулевое отверстие было прямо под правой грудью. Харпер потрогала запястье, ища пульс. Ничего. И было понятно, что пульса нет уже давно.

– Сестра, – сказала Джейми. – Ей вы уже не поможете, но поможете людям в лагере. Давайте. Поехали домой. – Она говорила совсем без злобы.

Харпер позволила Джейми взять ее за локоть и вывести из «Скорой помощи». Джейми повернула в сторону «Челленджера» Бена. Харпер не глядя потянулась и ухватила лямки вещмешка.

– Потороплю остальных. Увидимся в машине, – сказала Джейми.

Харпер обогнула машину Бена, подошла к открытой задней дверце, двигаясь как в тумане. Она положила вещмешок рядом с сумкой-холодильником и скользнула взглядом вдоль улицы.

В конце Верден-авеню торчал почерневший, выгоревший бетонный каркас – бывшая аптека. Дальше, прямо у перекрестка Верден и Сагамор, стоял с работающим мотором белый фургон без окон. На боку в мультяшных языках пламени темнел позывной: «WKLL – ДОМ КОВБОЯ МАЛЬБОРО». И вдали Харпер слышала шум еще одной машины, едущей по Сагамор, медленно и тяжко: слышалось густое шипение пневматических тормозов и дизельное завывание мощного мотора. По звуку было похоже на школьный автобус.

Окно у пассажирского сиденья белого фургона было опущено. Из него высунулся мужчина с мощным прожектором и включил его. Ослепительный луч света, упавший на Нельсона Гейнриха, пригвоздил его к месту посреди мостовой. Нельсон только что выбрался из «Скорой», держа в руках ящик с дефибрилляторами. Он прищурился от яркого света.

Из громкоговорителей на крыше фургона вырвался свист.

Харпер почувствовала, как кровь быстрее понеслась по жилам, словно ускорились все химические процессы.