Пожарный

Джейми Клоуз была не только мелкой сучкой, но еще и пронырой будь здоров. Ситуацию она просчитала не хуже других и переметнулась к тем, у кого больше шансов на выживание, – с легкостью кассира, отсчитывающего сдачу.

Пожарный кивнул.

– Хорошо. Хорошо, Джейми. Иди наверх. Мы следом. Можно стрелять с колокольни, чтобы очистить проход, – от двери подвала до… – Он замолчал, уставившись перед собой мутным взглядом. Очки он где-то потерял. Харпер поняла, что он представляет себе план лагеря: двойные двери подвала выходят на северное поле, громадную пустошь без единого укрытия. А там – два пикапа, набитые людьми и оружием. Харпер уже думала об этом и не видела выхода.

– Джиллиан! – кричала Гейл. – Кто видел мою сестру? Кто-нибудь видел: она зашла внутрь? – Гейл направилась от дверей в неф, где собрались почти все прихожане.

Харпер сжала плечо Джона.

– Думаете, сможете подняться по лестнице?

– Идите, – ответил он. – Я за вами.

– Я вас не оставлю. Нет. Пойдем наверх вместе.

Он кивнул, стер кровь со щеки.

– Тогда пошли. У нас будет удобная позиция наверху. Не важно, сколько их там. Отличное гнездышко для снайпера. Мы еще сможем пулями и огнем расчистить себе дорогу. Как-нибудь. Еще есть время, Уиллоуз.

Но времени не было. Через мгновение первая бутылка с «коктейлем Молотова» ударила в южную стену церкви – с треском и вспышкой голубого пламени.

9

Кэрол повернулась на каблуках. Высокий свод эхом отзывался на мольбы – о помощи, о милости Иисуса, о сострадании, о прощении. Кэрол смотрела на длинный, полный людей зал удивленным и смущенным взглядом.

Кто-то распростерся на полу. Другие, сидя на скамьях, обнимали друг друга. Многие примостились у подножия кафедры. Норма, присев на ступеньках, раскачивалась и мотала головой.

– О чем вы плачете? – крикнула она. – Почему плачете? Думаете, нам не выбраться? Думаете, мы в ловушке? Нас ожидает Свет, и никто не помешает нам уйти туда, чтобы стать свободными! Не время плакать! Время петь!

Витражные окна длинного зала были закрыты листами фанеры, приколоченными снаружи здания. Один из этих листов был охвачен огнем, и пляшущие языки пламени бросали яркие отблески на ряды скамей.

– Время петь! – снова крикнула Норма. – Давайте! Давайте же! – Ее безумный взгляд уперся в Кэрол через длинный зал, заполненный шумящей толпой. – Мать Кэрол! Вы знаете, что нужно делать! Вы знаете!

Кэрол долго смотрела на Норму, словно не понимая. Но все же перевела дыхание и громким голосом запела.

– О верные Богу, – пела Кэрол. Сначала ее было плохо слышно за стонами и криками.

Пули частым дождем стучали в стены церкви.

– Радостно ликуйте, – продолжала Кэрол трагичным, испуганным – и сладким – голосом. Она пошла по нефу, обойдя стороной Майкла и раскинув руки. Кровь капала с пальцев.

В проходе стояла Гейл. Она, похоже, уже потеряла надежду найти сестру и стояла, покачиваясь. Кэрол взяла ее за руку. Гейл бросила на нее удивленный взгляд и подпрыгнула, будто Кэрол ее ущипнула.

Кэрол схватила ее крепче и продолжала:

– Придите… придите… во град Вифлеем.

– Да! – заревела Норма. – Да! В Вифлеем! В Свет!

Кто-то подхватил, подпевая Кэрол испуганным голосом, не попадая в ноты.

Кто-то без остановки плакал:

– Мы умрем! Мы умрем здесь! Господи, мы все умрем!

Гейл посмотрела на руку Кэрол и заплакала так, что плечи заходили ходуном. Но потом Гейл тоже запела.

Уже полдюжины голосов поднимались к стропилам:

– Царь там родился! Царь небесных воинств!

И серебряный с розовым отливом свет поднялся над полосками и завитками драконьей чешуи Кэрол. Свет пробивался сквозь шелк пижамы.

Гулким, ломким от горя голосом Норма завопила:

– Придите поклониться, придите поклониться, придите поклониться Господу!

И это звучало не как призыв, а скорее как угроза.

Еще один «коктейль Молотова» прилетел в южную стену церкви. Огонь охватил участок стены. Два человека подбежали и принялись сбивать пламя куртками.

– Это конец, – сказала Харпер Пожарному. – Все кончено.

Кэрол медленно шла к возвышению; люди поднимались на ноги и тянулись к ней. Скамьи заскрипели по полу – их отодвигали в сторону. Люди лезли друг по другу, чтобы приблизиться к Кэрол.

Прихожане тянулись к ней, пели с ней, и многие смотрели на нее с благоговением. Маленький мальчик бежал за Кэрол вприпрыжку, хлопая в ладоши в невыразимом припадке восторга, словно его вели к воротам парка развлечений, в который он давно мечтал попасть. Кэрол пожимала руки, продвигаясь вперед, совсем как политик, идущий через толпу. Иногда она нагибалась, чтобы коснуться губами чьих-нибудь пальцев, и продолжала с пением идти дальше. Конечно, она их любила. Странной, нездоровой любовью – Харпер подумала, что почти так же любил ее Джейкоб, – но любовь Кэрол была настоящей, и это было все, что она могла им дать.