Пожарный

– Вы все-таки не понимаете. На мосту кое-что произошло. Полный провал. Кот выпрыгнул. Я боялась, что его кто-нибудь заметит, и тогда решат обыскать всю машину. И я вылезла, чтобы забрать его, а на будке была камера. У них осталась запись – доказательство того, что вы везете «зайцев».

– Это если они будут запись смотреть, – сказал он. Потом обернулся на Харпер и добавил: – Я же говорил, что брать кота – ошибка!

– У вас есть другие хобби, кроме как заявлять направо и налево: «Я же говорил»? – Это были любимые слова Джейкоба. И Харпер не хотелось, чтобы Джон напоминал Джейкоба хоть чем-то. От одной мысли хотелось врезать Джону от души.

Пожарный повернулся с охапкой тощих веток и двинулся обратно по высокой траве.

– Никого они за нами не пошлют, – сказал он наконец. – Нью-Гемпшир изолирован – полицейское государство. И они никого не отправят в погоню. Не станут рисковать. Любой, кого они пошлют, может ведь решить не возвращаться. В этом проблема полицейских государств. Охранники – тоже заключенные, и большинство из них это понимают.

Но, говоря все это, Пожарный смотрел Харпер в глаза, не отрываясь, – и она поняла, что он сам себе не верит.

Пожарный поднялся на подножку и принялся подкладывать дрова в дымящееся ведро. Из леса вернулся Ник.

«А зачем на машине ведро с углями?» – показал он знаками.

Харпер пришлось воспользоваться пальцевой азбукой.

«Это память о его любимом огне».

«Он психованный, как сортирная крыса, – показал Ник. – Я иногда забываю».

«Выбирайте выражения, молодой человек, а то я помою вам руки с мылом».

«Ха-ха, – показал Ник. – Я понял. Очень смешно. Все любят шутки про глухих. Вот еще: зачем Господь сделал так, чтобы, когда пердишь, воняло? Чтобы и глухие наслаждались».

Когда они въехали на шоссе, Пожарный высунулся из окна и снова позвонил в колокольчик.

13

Чем дальше они продвигались на север, тем меньше пейзаж напоминал Землю. На дорогу наползали дюны из серого пепла, иногда оказывавшиеся такими высокими и широкими – целые острова бледной пушистой грязи, – что разумнее было, сбросив скорость, объехать их стороной. Земля цветом напоминала бетон. Обугленные деревья по обе стороны дороги сияли кристаллическим блеском под бледным и начинающим розоветь небом. Здесь ничего не росло. Харпер читала, что травы и кусты быстро восстанавливаются после лесных пожаров, но тут почва была погребена под слоем спекшегося пепла, белесой коркой, на которой не было видно ни следа зелени.

Поднявшийся ветер бросал пыль в лобовое стекло, и Пожарный включил «дворники», которые начали чертить на стекле длинные серые дуги.

Минут примерно через двадцать Харпер увидела на гребне с восточной стороны ряд жилых прицепов. От них не осталось почти ничего – только обгорелые скорлупки с выбитыми окнами и обвалившимися крышами. Ряд алюминиевых коробок под открытым небом промелькнул мимо.

Теперь скорость упала до двадцати миль в час – Пожарному приходилось объезжать груды пепла, а иногда – упавшее на дорогу дерево. Переехали через речку. Под мостом текла серая слякоть. По грязной воде лениво плыл мусор: Харпер разглядела шину, покореженный велосипед и дальше – как будто раздутую свинью в джинсовом комбинезоне; гнилая плоть кишела мухами. Приглядевшись, Харпер поняла, что это вовсе не свинья, и заслонила ладонью глаза Нику.

Въехали в Биддефорд. Казалось, город подвергся бомбежке. Черные трубы торчали среди рухнувших кирпичных стен. Обгорелые телефонные столбы выстроились в ряд – ни дать ни взять кресты, готовые к жертвоприношению. Надо всем возвышался Медицинский центр Южного Мэна – от корпусов, черных, как обсидиан, еще поднимался дым. Биддефорд превратился в империю руин.

Ник показал руками: «Люди, которые тут жили, спаслись?»

«Да, – ответила Харпер. – Большинство спаслось». Лгать руками оказалось проще, чем вслух.

Биддефорд остался позади.

– Я думала, мы увидим беженцев, – сказала Харпер. – Или патрули.

– Чем дальше на север, тем гуще дым и больше всяких токсинов в воздухе. Не говоря уже о пепле. Воздух становится отравленным очень быстро. Но не для нас, не забывайте. Думаю, драконья чешуя у нас в легких о нас позаботится. Воздух опасен для нормальных. – Он слабо улыбнулся. – Хоть человечество и вырождается, нам повезло стать частью чего-то нового.

– Угу, – сказала Харпер, оглядывая громадные пустоши. – Вот оно, наше везение. Кроткие наследуют землю. Если кого-то заинтересует то, что от нее останется.

Пожарный включил радио и начал пробираться через треск статики, неразборчивые голоса и хор мальчиков, достигший высокой ноты в гулком соборе; нашел – за треском – скачущее, почти бестолковое басовое соло, и певца, который жаловался, что его любимая решила убежать, убежать. Слабый сигнал еле пробивался сквозь безумные помехи, но Пожарный нагнулся и расширил глаза, прислушиваясь, потом взглянул на Харпер.

Харпер посмотрела на него и кивнула.

– Я действительно слышу, – спросил Пожарный, – то, что мне кажется?

– Похоже, и вправду «Инглиш бит», – ответила Харпер. – Вперед, мистер Руквуд. Наше будущее ждет нас. Рано или поздно мы доберемся.