Пожарский 2 (СИ)

Если выкинуть всё мямленье и подвывание, получалось, что послал их некий тип, имени которого я даже запоминать не стал, поскольку в живых оставлять его не планировал — управляющий всей Стлищенской плантацией. Более того, ещё одна группа была отправлена в Засечин и должна была залечь в лесочке при въезде в город.

Послушав, как кхитайцы препираются за право первыми броситься на врага, я убедился, что истинно «кони в стойлах застоялись». Решил вопрос Кузя, предложив им прочесать всю прилегающую к Засечину территорию широким фронтом — на предмет затаившихся вражин. Грузовик тихонько потащился позади глиняного отряда, а мы развернули к дурноторговцам.

Стлище в отличие от Радогостя больше напоминало крошечную укреплённую крепостицу с башенками по углам и шестиметровым частоколом, который отряды кхитайцев преодолели в считанные минуты, тупо составив из себя же лестницы и взобравшись по своим товарищам с ловкостью муравьёв. Приказ у них был максимально простой: бандитов перерезать, скотину, если таковая найдётся, взять в плен. Ну и баб с ребятишками вывести, а прочее всё посжигать к херам собачьим.

Скотины нашлось немного, баб с ребятишками — вовсе по нулям, зато пред мои очи было представлено четверо девок, зарёванных и до смерти запуганных. Оказалось — вместе со сбором последнего урожая отобраны были из семей «на утеху» дурноторговцам. Что у тех паскудников в бошках было — хрен пойми, девки для пользования мелкие, недозрелые, года два хоть подождать бы, да и то…

— По домам отправить, — махнул рукой я. — С соплюхами я ещё не водился.

Все четверо внезапно начали реветь пуще прежнего, мол — не отправляйте, «батя прибьёт» и прочее… Да что за нравы-то такие? Я примерил на себя ситуацию. Если бы мне вернули украденную дочь — стал бы я её избивать? Да ну, бред какой-то. Девки, однако, ревели и боялись очень натурально. За их спинами разгоралась крепостица.

— Ну и куда их? — спросил я в пространство. В Засечин к гулящим бабам пристраивать не хотелось. Нахватаются всякой дури.

— А давай их в Москву заберём, — предложил Кузьма.

Эта идея ужаснула меня ещё больше:

— И зачем они мне — в Москве?

— К Ирине определить. Пусть учит. Будут у нас свои медсёстры.

Я вдруг подумал о предчувствии надвигающихся нестроений[14], которые витали в воздухе. Если вдруг понадобится срочным порядком из столицы срываться да в уделе запираться — не придётся судорожно докторше помощников искать.

— Дело, — согласился я. — Залазьте на заднее сиденье, да ничего не трогать там! Сейчас вами заниматься некогда, утром отправим в Москву, будете под руководством уважаемой тёти-докторши лекарское искусство изучать.

Стлище догорело, когда небо на востоке уже вовсю светилось оранжевым. Я оставил три сотни неспящих воинов ожидать засланцев пана Глотцкого, которые стопудово должны были явиться и развернул оглобли в Засечин.

ДОМОЙ

Засечин, похоже, то ли рано встал, то ли вовсе не ложился. Городишко настороженно приглядывался к новой власти. Три прежних главаря, как было велено, болтались на виселице неподалёку от въезда. Выглядели все трое устрашающе, должны на всех желающих учинить бунт правильное впечатление производить.

В господской усадьбе полным ходом шла генеральная уборка — пожалуй что всех радогостевских задействовали, даже музыкантов.

— Единственное, телефонная связь покуда нарушена, — посетовал Фёдор. — Должно быть, кто-то из татей перерезал провод. Мастера придётся ждать дня два.

— На крайний случай засылайте гонца, любой кхитаец часа за четыре до Москвы добежит.

Мы сидели в кабинете, не в пример более чистом, чем вчера. Я выслушал отчёты о развёрнутой работе, в целом одобрил.

— Кхитайцев на постоянное пребывание разместить по всем деревушкам — по сотне минимум, патрули расставить по дорогам и по границе. Чтобы всех душегубцев к зиме вытравить подчистую! Сами без охраны никуда ни ногой! Деревеньки объехать, про житьё-бытьё всё вызнать и мне представить. К четвергу первых отчётов жду. Писарей в помощь наймите. Можете из местных, ежли человек толковым да заслуживающим доверия покажется, — я поднялся: — В Москву с нами отправляются: четверо девчонок, из Стлища изъятых, трубадуры радогостевские, волки — в обязательном порядке, десяток кхитайских акробатов и самое главное — первая сотня воинов, которых отберёт полководец Чжан У.

Это первое кхитайское имя после императора, которое я выучил! С Чжаном я уговорился, что через неделю этот караул сменится следующей сотней, чтобы каждый из бойцов мог почувствовать себя приближённым к Брату Великого Сына Неба (такой у меня теперь был сложный титул в среде терракотовых бойцов).

— Тати пленные, — подсказал Кузя.

— Точно! И татей ведите, сразу в Разбойный приказ сдадим.

Выход из портала всего этого разношёрстного каравана никак не мог остаться незамеченным, хоть и происходило всё в глубине двора особняка. Следят ведь за нами, тут к бабке не ходи. Я бы за таким подозрительным мальчишкой, да от жизни которого жизнь столь многих зависит, точно следил.