Пожинатель горя

Я поднялся на ноги. Колени ходили ходуном, внутри все дрожало. По крайней мере, я выиграл время, несколько минут или пару часов, за которые необходимо что-то придумать, застать Клоуна врасплох, выбить пистолет, а уж в рукопашной схватке я с ним справлюсь. Я нагнулся за курткой.

— Она тебе больше не пригодится, — одернул Клоун. Значит, в отношении меня он принял окончательное решение и не намерен играть в благородного преступника или банально врать, вселяя хлипкую надежду.

Он извлек из кобуры мой пистолет, сунул его за ремень брюк.

— «Иж». Детский лепет. Предпочитаю штуки помощнее. Но тебя, так и быть, пришью из этого.

Разговорился. С маньяками бывает. Некоторые исповедуются перед убийствами, признаются во всех грехах, пытаются объяснить жертве, почему же такими стали. Случай Клоуна, как мне показалось, не особенно сложный. Болтай, болтай же, авось потеряешь бдительность.

— На выход! — скомандовал Клоун.

Я подчинился и шагнул в темень коридора. Он мялся за моей спиной на пороге.

— Чертовщина, опять пробки в коридоре повышибало, — выругался сквозь зубы. — Свети.

— Нечем, — отозвался я.

— Чем же прикуриваешь?

— Зажигалка в негодности. Не веришь — посмотри сам.

— Заткнись! — Он не на шутку разволновался. — Если соврал, пожалеешь. Бери мою, — швырнул серебристую «зиппо». — Вперед!

Я ступал как на ходулях. Оранжевое пламя колыхалось в моей вытянутой руке, указывая скорбный путь в неизвестность, в бесконечность, в вечность. Своих шагов я не слышал. Сзади поскрипывали половицы под ногами Клоуна. Предпринимать что-либо здесь слишком опасно, нажать на спусковой крючок он успеет, а не попасть практически в упор… Коридор слишком узок, хотя пуля и дура, ей просто некуда будет лететь, кроме как в мою спину.

«Здесь должен быть поворот, — вспоминал я. — Дальше кухня, бутылки, выпитые соседом. Его он почему-то не тронул. Сообщник или еще намерен вернуться? Появился Клоун именно из той двери, прямо скажем, неплохое место выбрал для засады. Итак, поворот, лишь бы не запнуться, а то тот, что сзади, шмальнет с перепугу».

Какая-то невероятная сила швырнула меня в сторону, над ухом, опалив волосы, громыхнул выстрел, зазвенели, раскалываясь, бутылки, на которые свалилось мое тело. Вопли, грохот, огненные вспышки с сухим характерным треском — все это неслось на меня откуда-то сверху. И так же неожиданно наступила тишина. Перед моим носом дрожал язычок зажигалки, не той массивной, престижной, которую я обронил при падении, а пластиковой, китайской, единственное достоинство которой — дешевизна. Лицо же человека, державшего ее, оставалось во мраке.

— Что живой, вижу, — послышался голос, показавшийся мне знакомым. — Не слишком зашибся?

— Бывало хуже.

— Бывало смертельней, да до сих пор живы, — усмехнулся мой спаситель.

— Клоун мертв?

— Ушел, паскуда. В какую-то дверь, закрыл ее за собой, а потом — через окно. Слышно было, как стекло зазвенело. Сейчас ментам сообщим, пусть объявляют перехват. А почему Клоун, это что, типа погонялы?

— Типа. У него с одной стороны улыбка до уха, жуткий рубец. Это он в «Миллениуме» охрану перемочил. — Я вдруг спохватился, оборвал трёп — только сейчас до меня дошло, что откровенничаю с абсолютно незнакомым человеком. Видимо, нервное перенапряжение дало о себе знать.

— Хорошо, что ты его видел, я в такой темноте… — Собеседник пропустил мимо ушей информацию о налете на торговый дом. — Я весь ваш базар слышал, раньше вмешаться не мог, тьма — глаз выколи, и расположения комнат не знаю. Сам здесь впервые, это что, коммуналка?

— Вроде того.

— Ладно, пойдем, там, должно быть, свет есть. Поговорим по душам, хоть друг на друга посмотрим.

Я поднялся.

— Надо ментам сообщить, — напомнил я. — Бывает, что по горячим следам…

— Да они уж остынут, пока телефон в этом Мухосранске найдешь, — отмахнулся незнакомец. — Главное, ты его видел, фоторобот составить сможешь, а уж с такой приметой…

Его реакция мне показалась подозрительной. Если этот человек не из милиции, то откуда же?

Дверь в квартиру оказалась захлопнута, убегая, ее потянул за собой Клоун, а ключи, которые дала мне Настя, вместе с курткой остались внутри.

— Свети теперь ты, такой замок ногтем открывается. — Незнакомец передал мне зажигалку, склонился над замочной скважиной.

Я чиркнул кремнем. Полыхнувший огонек выхватил склоненную, наголо бритую голову с розовым шрамом в области темени. Концентрация шрамов зашкаливала. А голос приглушенный, чуть насмешливый… Конечно, это тот самый мужик из РУБОПа, который давал интервью журналистам у «Миллениума» сегодня днем. Днем? Мне казалось, что с того времени прошло несколько дней. Он вогнал в прорезь что-то блестящее, похрустел механизмом замка и распахнул дверь.

Мы вошли в комнату, зажгли свет. Мужчина, сложением напоминающий орангутанга, осмотрелся.

— Небогато. А стекла все-таки перебил, гаденыш. Если хозяева не пошевелятся, всю квартиру вынесут. Они, кстати, где?

Он даже не в курсе, в чью квартиру незаконно проник. Но я отчего-то не удивлялся. Просто промолчал.