Пожинатель горя

— Других у нас нет. — Фирсов неприязненно поморщился, и это не укрылось от меня. — Она умеет нравиться, говорить то, что окружающие хотят услышать. Это Алевтина вбила в голову нашей дочери мысль, что такой привлекательной девушке не дело прозябать в безвестности. Она сама мечтала о чем-то подобном в юности, да ничего из этого не вышло. Своих детей она не имеет, вот и решила реализовывать свои материнские инстинкты через племянницу. Надо сказать, в этом она преуспела. Поначалу Кристина во всем стремилась походить на тетку: и манерами, и речью. Некоторые даже думали, что они и есть мать и дочь, настолько были похожи.

Владимир Михайлович мрачно замолчал. Иногда по его тяжелому красноватому лицу пробегала тень сомнения, стоит ли откровенничать, посвящать в семейные тайны человека постороннего. За дверью, переминаясь на опухших больных ногах, таилась Наталья Семеновна.

— Заходи, чего уж там, — позвал Фирсов. — Мы разговариваем о твоей сестре.

— Ты всегда был к ней несправедлив, Володя, — произнесла та, входя на кухню. — Ты забываешь, как много она для нас сделала. Тот достаток, в котором мы живем сейчас…

Фирсов зарычал.

— Деньги… В твоих бухгалтерских мозгах только деньги. Она отняла у нас дочь, ты понимаешь это, в конце концов, или нет? Это с подачи твоей сестры Кристина отправилась на тот самый конкурс красоты. Это знакомец твоей сестры грязно приставал к нашей дочери и обещал золотые горы, если она с ним переспит. Это твоя сестра, вместо того чтобы заступиться за свою любимицу и раз и навсегда поставить Ланенского на место, сделала его генеральным директором, а его порочного сыночка — менеджером. За какие такие заслуги, ведь они не виделись больше двадцати лет? Кстати, сыщик, нынешняя подстилка Карабаса получила призовое место лишь за то, что приглянулась ему и не отказала. Окажись Кристина сговорчивей, титул Мисс был бы ее.

— Ваша дочь была знакома с Ингой? — догадался я.

— Ничего общего между Кристиной и этой безмозглой куклой быть не могло, — отозвался Владимир Михайлович. — Они виделись всего один раз на том конкурсе. Инга хотела зацепить богатого любовника, наша дочь желала большего. И всему виной — твоя сестра, Наталья. Если бы не ее влияние, не было бы этих бредовых мыслей о подиумах, показах, контрактах, славе. Все было бы по-другому. И может быть, не закончилось так… так…

Совсем неожиданно этот сильный, прекрасно держащий себя в руках человек издал хриплый горловой звук, зло, ненавистно провел ладонью по глазам и щеке. А некрасивое болезненное лицо его жены вдруг разгладилось, блаженно просветлело. И она обратилась ко мне, отбросив былую чопорность, откровенную неприязнь:

— Кристиночка добилась, чего хотела. И она была счастлива. Она все-таки получила очень выгодную работу за границей и показывала моды в Париже, у самого… — Мать назвала имя знаменитого французского кутюрье, но для меня он был обычным педиком и никакой восторженности не вызывал. А потом она с какой-то торжественной маниакальностью поведала, что Ланенский действительно повел себя очень непорядочно по отношению к Кристине и что она, Наталья Семеновна, тоже осуждала его, даже ненавидела, но именно на том конкурсе их дочь заметил представитель известного модельера и, несмотря на то что девушка не заняла призового места, дал ей путевку в жизнь. И это была сама Судьба.

Настроение Фирсова резко переменилось, и не было в нем больше отчаяния и боли, а лишь обжигающая неуемная злость на всех окружающих, и прежде всего на дочь.

— Какого же хрена Кристина опять приехала сюда, в эту проклятую страну, в этот чертов город?! — выкрикнул Владимир Михайлович, стукнув кулаком по столу. — Ведь она приехала больше не ради нас, а чтобы навестить и порадовать своими успехами тетку. А здесь какой-то сумасшедший наркоман…

— Убийца вашей дочери? — понял я. — Его нашли?

— А что толку? — зло отозвался Фирсов. — Дочь нам никто не вернул.

Атмосфера на кухне накалилась, стала истерической. Задавать вопросы я больше не мог. Я встал и попрощался. Владимир Михайлович только махнул рукой. Провожать меня пошла странно возбужденная Наталья Семеновна.

— Видите, что вы наделали? — повторяла она. — Муж опять может сорваться и запить.

Но ее забота сегодня казалась мне наигранной. Кроме того, воспоминания о дочери не вызывали у женщины той скорби, которую видишь у матерей. Она словно не верила в реальность смерти, а жила прошлыми успехами Кристины и преклонением перед ее талантом. Я все больше и больше убеждался, что Наталья Семеновна, не перенеся утраты, стала невменяемой.

Действо девятое. Галкин подробности выясняет и…