Пожирающая Серость

– Это семья Сондерс. – Ее светло-голубые глаза по-прежнему смотрели на деревья. Мэй поднялась на ноги. – Они возвращаются, и я сейчас же расскажу об этом маме, а ты – никому. Даже Айзеку.

– Погоди! – Джастин спешно встал и пошел за ней, но Мэй умела быть быстрой, когда хотела. Ее пальцы уже сомкнулись на ручке задней двери. – Как все это связано с защитой Четверки Дорог?

Розовый ободок Мэй сбился на сторону. А для его сестры уже такая мелочь была недопустимой неряшливостью, но она этого даже не заметила.

– Я и сама не до конца понимаю, – ответила девушка. – Но когда прибудут Сондерсы, у тебя появится шанс изменить что-то в Четверке Дорог.

И Джастин позволил двери закрыться.

Он еще долго сидел в саду, глядя на боярышник. Сучковатые ветви, словно цепкие пальцы, вились по двускатной крыше их фамильного дома. Впервые за всю его жизнь в Четверке Дорог соберутся члены каждой из семьи основателей. И он не останется в стороне. Он получит возможность изменить порядок вещей и помочь.

Джастин в это верил. Должен был. Так сказала колода Предзнаменований, и в отличие от Готорнов, мастеров карт, они не умели врать.

* * *

Две недели спустя

Чтобы Вайолет Сондерс окончательно расклеилась, потребовалась всего одна прядка бирюзовых волос. Девушка копалась в своей папке с нотами, когда та случайно попалась ей на глаза, торчащая между сиденьем и подстаканником, подобно саженцу.

Руки Вайолет замерли на папке, на темно-синем пластике появились пятна пота. Она не могла сосредоточиться ни на шоссе за окном «Порше», ни на аппликатуре для «Вариаций на тему Абегг, опус 1» Шумана. Ее интерес к произведению иссяк.

Один за другим пальцы Вайолет отлипли от края папки. Левая рука подобралась к прядке, словно бледный жилистый тарантул, но мать внезапно выключила беспроводную гарнитуру.

– Ты в порядке? – спросила она у Вайолет. – Что-то ты неважно выглядишь.

Вайолет резко отдернула руку. Затем приглушила Шумана в наушниках и попыталась скрыть удивление – мать заговорила с ней впервые за целый час.

– Просто немного укачало.

Джунипер Сондерс задумчиво наклонила голову. Гарнитура у уха мигнула, отбросив голубой блик на колотые шрамы на хрящике. Последнее напоминание о той версии Джунипер, которая давно исчезла.

– Дай знать, если тебе нужно будет выйти, – сказала она. – Я съеду на обочину.

От этой непривычной заботы у Вайолет сжался желудок. Мать ни слова не сказала, когда Вайолет забросила музыку. Она даже не заметила, что ее дочь перекрасила стены спальни в темно-красный цвет утром в день открытых дверей. Или, как после похорон, обрезала волосы по плечи в небрежном боб-каре. И все-таки Джунипер заметила ее подавленность во время конференц-звонка.

В этом не было никакой логики, но поступки матери всегда приводили Вайолет в замешательство.

– Да нет, все не настолько плохо. – Девушка провела ногтем по краю папки. – То есть меня не сильно укачивает. Мне определенно не понадобится выходить.

Гарнитура Джунипер вновь мигнула.

– Тогда ты не будешь против, если я вернусь к переговорам? В лондонском офисе настоящая катастрофа, и им нужно, чтобы я успокоила разработчиков, пока ситуация полностью не вышла из-под контроля.

– Конечно, – кивнула Вайолет. – Я не могу нести ответственность за такой ущерб.

– Советую тебе обуздать свой норов до прибытия в Четверку Дорог.

Вайолет увеличила громкость, и в наушниках вновь заиграл Шуман. Девушка знала каждую ноту, каждую паузу, каждую аппликатуру – в конце концов, это она играла на записи.

– Что ж, тогда мне придется исчерпать все запасы по дороге.

Джунипер закатила глаза и продолжила разговор – что-то о сбое в программном обеспечении, которое разрабатывала ее компания. Вайолет перестала слушать и сползла на сиденье.

Четверка Дорог. Город, в котором выросла ее мать, хотя никогда о нем не упоминала. Джунипер ничего не рассказывала: почему она так настаивала, чтобы Вайолет и ее сестра получили фамилию матери, а не отца; почему она покинула город после окончания школы и ни разу туда не возвращалась. Даже когда умерли ее родители. Даже когда ее сестра – тетя, которую Вайолет никогда не видела, – тяжело заболела.

Мысль о сестрах заставила Вайолет сползти еще ниже. Они бы ни за что не поехали сейчас в Четверку Дорог, если бы в их семье не творилась собственная настоящая катастрофа.

Сбоку от «Порше» с ревом пронесся огромный грузовик. Сердце Вайолет подскочило к горлу, когда его крупный резервуар перекрыл вид на поле. За пять месяцев после аварии Роузи она была на дороге несчетное количество раз, но подобные грузовики по-прежнему пробуждали кипящую смесь тошноты и ярости в ее желудке.

Вайолет заставила себя отвести взгляд от оскорбительного автомобиля, но, разумеется, тут же наткнулась на прядку волос, которая будто бы насмехалась над ней. Девушка поставила запись на паузу, положила папку с нотами на колени и достала бирюзовую прядку из ее укрытия.