Пожирающий душу (СИ)

Первым шло от лица самого «гарриного» мужчины. Он прошел мимо компании весело говорящих молодых людей и услышал лишь обрывки их разговора. Они обсуждали то ли любовников, то ли любовниц, то ли просто будущих избранников. Одни желали девушек с формами, другие худеньких, один радовался своему сокровищу, которого обнаружил неделю назад. Это был Янис, и он сиял больше всего. Он самозабвенно гордился тем, что нашел свою настоящую любовь. Это событие видимо и отмечали. Один «гаррин» не принимал в этом участия. Мальчик не заметил, как его спутник вышел за населенный пункт. Очнулся он, глядя на его отражение. Гарри увидел его невероятно печальное и хмурое лицо. «Видимо, что-то плохое случилось в его жизни, раз такой представительный мужчина грустит один, когда его товарищи развлекаются» — пронеслось в голове у подростка. Затем видение поменялось. Блондин подбежал к Янису, вокруг которого клубилась тьма. Она струилась вокруг молодого человека, ласкалась к нему, подчинялась. Его глаза так же были наполнены тьмой, болью и огорчением. Он опустил руку на плечо своего друга, пытаясь успокоить его взбунтовавшуюся магию. Только Янис не успокаивался и повторял только одно: «Она отвергла меня. Она бросила меня, предала, ушла». Видение, мелькнув еще разок, перенесло его вперед.

Гарри понял, что обстановка перед ним меняется. Теперь его окружали домики, как престижные коттеджи в Англии.Одни находились рядом с друг другом, другие стояли вдалеке. На возвышенности, как заметил Гарри, располагался замок, чем-то похожий на Хогвартс. «Его» блондин и здесь находился рядом с брюнетом. Вот только Гарри не сразу узнал в нем старого Яниса. Молодой и привлекательный человек преобразился в мужчину. В мужчину, который прошел весь ужас войны или чего-то похожего. Его тело было покрыто шрамами, которые выглядывали из-под одежды. Длинные черные пряди были зачесаны назад и выглядели как дреды. Это, несомненно, меняло его облик. Теперь он выглядел мужественным и серьезным. Гарри не видел каким стал «его» блондин. Изменился ли он так же или остался по прежнему предан своей прошлой внешности?

Вообще юношу все больше и больше интересовало почему он видит воспоминания одного единственного существа. Было ли это каким-то предназначением или выдумкой его больного воображения?

Гарри не успел досмотреть невероятные сны до конца. Урок вновь закончился. Мальчик отчаянно хотел узнать природу насылаемых видений и так же отчаянно хотел, чтобы они прекратились. Он боялся, что сходит с ума. Для исправления ситуации юноша даже бросил прорицания. Ну, как бросил, просто перестал посещать занятия. Ему было все равно на СОВы и на баллы, и на порицания декана, но вернуться в душный кабинет означало вновь увидеть то, что может подвести его к краю еще ближе.

Таким образом подходил к концу первый семестр. И все бы ничего, если бы профессор Амбридж на своем последнем уроке не стала рассказывать про волшебных существ. Гермиона знала, что Гарри является, по ее словам, тварью, что прекрасные единороги, умные кентавры, бережливые гоблины и, наконец, подводные русалки тоже твари. Но сколько полезного и нужного они делают для развития этого мира — не перечесть. Гермиона наконец-то не выдержала и высказала все, что она думает о методах преподавания конкретно этой особы. В итоге, девушке назначили взыскания в кабинете розового монстра. В тот же вечер Гермиона вернулась с отработки, плача и кутая левую руку.

Оказывается, несравненная Долорес незаконно применяет кровавые перья. Гермиона вынуждена была писать на пергаменте пятьдесят раз «я не должна спорить» без чернил. И ее строчки вместо пергамента отображались на ее руке. Эта ситуация вывела Гарри из себя. Он взял Гермиону за руку и направился к МакГонагал. Та, выслушав и посмотрев на руку мисс Грейнджер, пообещала разобраться в ситуации и направила подростков в Больничное крыло. Однако никакие мази и зелья не помогли избавиться от нежелательных эффектов, и Гермионе пришлось смириться с последствиями. Идя обратно в башню, Гарри наклонился к уху Гермионы и тихонечко прошептал: «Не волнуйся, я разберусь с ней своими методами. Отомщу ей и за себя и за тебя. Только молчи». Как бы девушка не была против жестокости, она с радостью поддержала идею Гарри.

Следующим утром весь Большой Зал наблюдал небольшое представление от Минервы МакГонагал и Долорес Амридж. Обе женщины разговаривали на повышенных тонах.

— Долорес, как вы смеете проводить такие отработки?

— А что в них не так? Вы сомневаетесь в моем праве преподавать в школе, Минерва?

— Вовсе нет, Долорес. Только в ваших средневековых методах.

— Вот как? Простите, дорогая, но сомневаться в моих методах, значит, сомневаться в министерстве, я так понимаю. Вы и в министре сомневаетесь? Я весьма терпелива, но чего я никогда и ни за что не потерплю, так это измену.

— Измену? — профессор МакГонагал даже побагровела. Чтобы ее, многоуважаемого мастера трансфигурации и патриотку своей страны, называли изменщицей?