Пожиратель чудовищ

— Понятно, — принял к сведению новую информацию я. — А что там такое-то? У Грайдена есть чернокожая служанка, так она о своей исторической родине напрочь говорить отказывается, утверждая, будто не хочет накликать беду. А из обмолвок создается впечатление, будто бы там прямо филиал преисподней повелители зла открыли и регулярно его инспектируют.

— Ну, не совсем так, но близко, — протянула волшебница. — Думаю вот, не оттуда ли пришли знания, что использовались одной старой чернокнижницей? Ты про историю развития цивилизации и магии еще ничего узнать, так понимаю, не успел?

— Ответ положительный, — согласился с ней я.

— Кхм, ну и скажешь тоже, — смутилась девушка, видимо, в этот раз подобрать понятный синоним земному выражению не получилось, ну да ладно. — Слушай тогда. В древности магия была в основном языково-жестовая. И весьма сложная. То, что тогда умели могущественные чародеи, сегодня повторить не может никто. Но потом какой-то то ли теоретик, то ли практик смог разработать эффективную методику быстрого обучения лишь чисто мысленному плетению простейших заклинаний. И даже распространил ее везде и практически одновременно. В результате создание чар убыстрилось примерно в восемь раз. И начался упадок искусства чародейства.

— Это еще почему? — удивился я. — Вроде бы, наоборот, должен был расцвет начаться.

— Да очень просто, — вздохнула девушка. — Маги старой системы банально не успевали поставить не пробиваемый даже пламенем дракона щит или отправить врага прямиком в нижние пласты реальности раньше, чем их проткнут какой-нибудь простой ледяной иглой или чем-то аналогичным, создаваемым буквально в мгновение ока. А ведь хуже всего учились новому наиболее древние чародеи за свою долгую, очень долгую жизнь, успевающие накопить кучу артефактов, книг по волшебству, да и просто сокровищ. После того как былые титаны и мастера заклинаний враз упали куда-то на уровень ритуалистов, только и способных что поставить ловушку да нанять охрану, начался передел накопленных ими богатств. Первичный, вторичный, третичный… ну и так далее. В процессе, как сам понимаешь, гибло также молодое и зеленое поколение, нарвавшееся на какие-нибудь сюрпризы от сохранивших талант мастеров, убитое коллегами при дележе добычи, а то и скончавшееся в результате аналогичного же неожиданного визита какого-нибудь корыстолюбца.

— Звучит логично, — согласился с рассказанным Джулией я. — Но это все-таки была не тотальная резня старого поколения… или же и до такого дошло?

— Все случилось несколько иначе, — поправила меня девушка. — Просто на самые ценные артефакты и гримуары стали ставить заклятия, не дающие пользоваться ими никому, кроме хозяина, и в случае чего уничтожающие ценности. Так у древних чародеев появлялись хоть какие-то шансы, что их ради обычного грабежа не убьют. Однако же любую наложенную защиту можно при должном умении и терпении снять, и потому наиболее ценные знания постепенно стали храниться лишь в головах немногочисленных посвященных. И с ними же теряться в результате убийств, войн и нечастных случаев. Регресс был медленным, но стойким и, возможно, даже продолжается по сей день. Сейчас полно кланов волшебников, хранящих уникальные навыки внутри одной семьи, чьи представители скорее вырвут себе язык, чем лишатся хоть какого-то преимущества перед остальными. И если одним из них становится меньше… Правда, новые открытия тоже делают, и какое-то накопление знаний идет, но крайне медленно. Традиционной считается система учитель-ученик, а немногочисленные академии волшебства выпускают кое-как подготовленные кадры, не многим превосходящие банальных самоучек.

— Это очень интересно, — был вынужден признать я. — Но все же, что там с югом?