Пожиратель мух

Катю вывел из оцепенения запах гари. Поначалу она не обращала на него никакого внимания. Впавший в прострацию мозг вообще отказывался что-либо воспринимать. Она не чувствовала ни холода, ни ноющей боли в растянутой лодыжке, ни того, что прямо в поясницу ей упирается острый сучок, ни даже страха. Она просто сидела, обхватив руками колени, и смотрела в темноту перед собой, не думая ни о чем. Все мысли, ощущения, эмоции, желания остались где-то в прошлой жизни. В той жизни, где нет места людоедам, пожирающих живьем чужих мужей.

Сколько она просидела так, Катя не знала. Да это было и неважно, потому что в ее новой жизни такая категория, как время, перестала существовать. В ней не осталось вообще ничего, кроме эхом звучащего в ушах истошного визга Андрея. Все остальное было надежно укрыто тьмой.

Но постепенно крошечный червячок беспокойства закопошился в уснувших извилинах и заставил первую, вялую спросонья, мыслишку пробежаться по гулким закоулкам мозга. Что-то было не так. В эту новую жизнь, состоящую лишь из тьмы и кошмарного эха, вползало что-то новое, чужое. Нечто такое, чему не место здесь. Вслед за мыслью пришла тревога. Неясная, смутная, она все же заставила Катю поднять голову и рассеянно оглядеться.

Сначала она даже не поняла, где находится. Вокруг было темно, где-то рядом раздавалось монотонное «кап-кап-кап», над головой тихо шелестело. Холод пробирал до костей. И еще было сыро, очень сыро. Катю начала бить дрожь. И эта защитная реакция очнувшегося от спячки организма, окончательно вернула возможность соображать.

Она в лесу. Она сбежала сюда от человека, который у нее на глазах зубами оторвал кусок мяса от Андрея. Она в смертельной опасности. Скорее всего, этот человек ее ищет. И сидеть здесь, изображая статую – верная гибель. Рано или поздно он попросту наткнется на нее, и тогда… Тогда ее постигнет участь Андрея, упокой, господи, его душу.

Кряхтя, как столетняя старуха, Катя схватилась за ствол дерева и попыталась подняться. Затекшие мышцы протестующие заныли, но она все же заставила себя встать. Несколько минут стояла, прислонившись к дереву, ожидая, когда восстановится кровообращение в ногах. Запах гари усилился. Что-то определенно горело. И, судя по всему, не так уж далеко. Сначала она со страхом подумала, что это лесной пожар, но затем отбросила эту мысль. Несколько дней шли дожди, и лес был пропитан водой, как губка. Тогда что же может гореть?

Ответ пришел сам собой. Горит что-то на базе отдыха. Возможно, помойка. А может быть, и какой-нибудь дом. Ей показалось, что она даже видит отблески огня между деревьев, но скорее всего, это был обман зрения. Витя много раз повторял, что человек очень часто видит не то, что есть на самом деле, а то, что хочет видеть. А уж он-то знал в таких штучках толк.

Катя осторожно согнула в колене одну ногу, потом другую. Мышцы были по-прежнему налиты свинцом но, по крайней мере, слушались. Уже что-то. Она решила, что скоро сможет идти, не рискуя растянуться из-за того, что ноги поведут себя неподобающим образом. Чтобы быстрее прийти в норму, принялась осторожно массировать икры, как учили когда-то в спортивной школе. Помогло, тупая ноющая боль начала потихоньку уходить.

Как ни странно, того животного ужаса, который загнал ее в лес, она больше не испытывала. Страх, конечно, никуда не делся. Но это был тот страх, который помогает бороться, придает силы и усиливает жажду жизни. Голова была абсолютно ясной, адреналин заставлял кровь бежать быстрее по жилам, все чувства обострились. Даже неприятное ощущение внизу живота, которое обычно сопровождало ее все дни месячных, куда-то ушло.

Об Андрее она тоже почти не вспоминала. Нет, он был хорошим человеком и мужем. Добрый, заботливый, более или менее обеспеченный. Он был тем нулем, который может сделать единицу десяткой. Само собой, она не собиралась прожить с ним всю жизнь. Ей нужен был человек, который поддержал бы ее на старте, помог (или хотя бы не мешал) сделать первые несколько шагов к жизненному успеху. И Андрей прекрасно справлялся. Не пытался превратить ее в домработницу, не ревновал к работе, не устраивал сцен из-за ее многочисленных командировок и поздних совещаний. Наоборот, поддерживал, верил в нее, что придавало сил, помогал советом, а иногда и делом. У него были полезные связи, был опыт, которым он охотно делился. Словом, идеальный вариант. Но ни о какой любви с ее стороны и говорить не стоило. Благодарность, уважение, тонкий расчет – да, но не любовь, слава богу. Любовь была той роскошью, которую она себе пока позволить не могла.

И сейчас, вспоминая Андрея, она, конечно же, чувствовала жалость и нечто вроде сострадания. Но убиваться по этому поводу, рыдать, рвать волосы на голове? Нет, это чересчур. У нее хватает проблем. Как там сказано? Пусть мертвые хоронят своих мертвецов? Точно, вот пускай и хоронят. А Кате нужно позаботиться о том, чтобы живые остались живыми. И желательно как можно дольше.