Пожиратель снов

Я глубоко вдохнула, воздух застрял в легких, словно их набили ватой. На лице были высохшие дорожки от слез. От поворота головы, чтобы проверить папу, мышцы закричали, словно я гребла сама в лодке по всей рек Уилламетт.

Сон про лес был непонятным в свете дня, и он не вызывал у меня тревогу.

Последние сны, которые я испытала ранним утром, перед тем, как выбралась из паутины сна, были фрагментом Хайка.

Уже не просто мертвая девушка.

Еще и юноша. Я смотрела сверху. Он лежал далеко внизу меня, то ли в колодце, то ли в яме. Густые черные волосы стали блестящими кудрями вокруг его головы, где вытекла кровь.

Парень был мертв. И я ощущала это с радостным смехом, жутким триумфом.

От воспоминания меня мутило.

«Хайк — очень плохой».

Хайку снилась смерть и убийства, и это его радовало. Это были не кошмары, они были слишком… радостными. Сильные эмоции показывали, что фрагменты были не просто фантазией, а отголоском реальности. Сны от воспоминаний. Жутких воспоминаний. Они давили на меня, и желудок мутило.

Я не переживала из-за проекта. Это был просто перевод слов. Но я не хотела помогать Хайку. Я не хотела снова быть возле него.

Я подавила тошноту, смогла усидеть, пока комната переставала кружиться. Я прижала большие пальцы к носу возле глав, чтобы голова не раскалывалась. Это немного помогло.

Желание пойти в туалет пересиливало смущение от мысли, что Кен увидит меня растрепанной после сна. Я пошла, спотыкаясь, в ванную, проглотила три ибупрофена без воды. Марлин заставляла меня пользоваться особым шампунем, и он холодил руку, но не помог гнезду на моей голове. Зато запах был приятным.

После пары минут борьбы с колтунами с помощью мокрой расчески, я стянула волосы в аккуратный хвост.

Мне нужно было отвести папу в туалет. Порой он обмачивал кровать, если я давала ему спать слишком долго утром.

Боль в голове стала слабее, и я рискнула опуститься на колени у кровати.

— Пап, — сказала я. Движений не было. Я пощупала его под одеялами, и было удивительно мягко. Я сорвала одеяло. Под ним были свернутые штаны пижамы и подушка.

«О, боже».

Я выбежала за дверь и врезалась в знакомый серый свитер, скрывающий твердый и теплый живот.

— Уф, — сказал Кен, поймав меня за плечи, — ты вообще смотришь, куда идешь?

— Папа! — сказала я ему, сердце грохотало. Его утренний запах был чуть горьким, и я невольно вдыхала глубоко, наслаждаясь этим.

— Он ушел около десяти минут назад, — глаза Кена потемнели, он удерживал мой взгляд, и грань между зрачком и радужкой пропала. Черные глаза, как у зверя. Я вспомнила хвою на земле в лесу, силы в ногах. И мох с землей на языке. — Он вел себя адекватно, знал свое имя, дату, и что это твой дом. Он сказал мне не будить тебя и ушел. Я не мог возразить.

— Тебе не хватило его срыва прошлой ночью? — я сжала кулаки. Я еще раз глубоко вдохнула и закрыла глаза. Избиение Кена не вернет папу. — Я должна найти его. Его прояснения не длятся долго.

Я попыталась обойти Кена, но его руки на моих плечах удержали меня на месте. Я подняла голову, увидела, что он нюхает воздух, а потом он пронзил меня взглядом, и я сжалась.

— Не так, — хрипло сказал он.

«Ой, точно», — я спала в футболке и нижнем белье. Я надеялась, что футболка хотя бы скрывала мои трусики, но не могла отвести взгляд от Кена и проверить. Моя шея покраснела, румянец грозил покрыть все тело.

Кен гулко рассмеялся. Тепло охватило меня, мурашки покрыли открытые места. Длинные ресницы опустились, и его глаза стали темными полумесяцами, которые едва выдавали движение его глаз, пока он разглядывал меня с головы до пят.

Ладони на моих плечах медленно развернули меня и толкнули в открытую дверь моей спальни. Он закрыл дверь между нами. Он управлял собой.

Папа мог лежать где-то в канаве. Или петь энку, почти обнажившись, в фонтане на площади. Не было времени смущаться перед Кеном.

Я порылась в почти чистой одежде в куче возле шкафа. Я вытащила первое, что ухватила: джинсы, черную толстовку с короткими рукавами и вышитым губаном на спине. Еще один подарок мамы.

Я снова была у двери, спустилась и поняла, что Кен шел за мной. Он успел уложить волосы в шипы на макушке, надел черные джинсы, хотя я не знала, где он их взял, ведь пришел ко мне без сумки.

— Ты не обязан идти, — сказала я.

— Двое проверят больше территории, — он серьезно воспринимал роль сиделки.

— Я найду его, жди здесь, — бросила я через плечо. Но Кена за мной уже не было.

Он был почти вдвое ближе к почтовому ящику в конце дорожки. Он снова нюхал. Я замерла. А он повернулся, пробуя воздух вокруг себя. Это должно было выглядеть глупо, но в его мышцах копилась энергия, он словно сдерживался. Был как тучи перед дождем.

Как я не заметила, что его волосы доставали до шеи? Или какими острыми были его плечи?

— Он пошел по той улице, — сказал Кен. Я покачала головой. Серьезно? Он мог учуять папу?

Я указала в другую сторону.

— Он почти всегда пытается вернуться в наш старый дом в Тригарде. Он явно пошел на юг.

Кен шагнул ко мне, его черты были острыми от подавляемой энергии.

— Ты — какая-то проверка? Совет это подстроил? Что я должен доказать…