Пожиратель снов

Я попыталась прогнать мрачные мысли. Канэко-сенсей назвал мне номер кабинета Хайка, когда я уходила, и я не заметила, как оказалась в пустом коридоре в подвале здания обществознания. Я теребила край лямки своей сумки.

Ноги болели от напряжения, я была готова вернуться по лестнице на людный двор. В это время низкий голос во мне настаивал, что времени мало. И голос был сильнее моих глупых страхов.

Дверь открылась.

— Мисс Пирс, входите, — сказал профессор Хайк. Он не спешил, стоял там, словно знал, что я колебалась у его двери. Я смотрела всюду, но не на его лицо.

Он прошел в кабинет, оставив дверь открытой.

— Конечно, — меня очаровал вежливый разговор. Было сложно уйти, когда я уже прошла к центру его кабинета.

Кабинет Хайка не был профессиональным. На всех стенах висели ковры с геометрическими узорами золотого и алого цвета. Пара ламп на столе со звездами, нарисованными синим, отбрасывали странные тени под собой. У стены за столом был большой кусок серого камня в шрамах, толщиной с двух мужчин и выше Хайка на пару футов. Сверху было стилизованное изображение какого-то зверя с большими загнутыми рогами.

Я словно попала в роскошную комнату шейха из книжек Марлин.

Серый стон Хайка и стулья не вязались с пышностью комнаты.

В голове мелькнула бледная мертвая девушка, ее широкий нос, кровь на ее теле. Всего пять минут. Что может за ним произойти?

— Присаживайся, — приказал он. Я послушалась, не ожидая нетерпения в его голосе, который был уже не таким гладким, как в классе Канэко-сенсея. Складные стулья перед его столом выглядели так, словно на них нельзя было сесть. Я ерзала, металлический край впивался в ноги сквозь хлопок спортивных штанов.

Хайк опустился на край стола, заполнил мое поле зрения, явно намеренно.

— Я ищу список слов на редком диалекте Аомори, на таком говорят в Хераи-мачи.

Я моргнула. Совпадение ли, что он искал диалект, на котором говорил мой папа? Или он как-то проверил меня заранее? Он знал?

Хайк поджал губы. Он выглядел неприятно удивленным, что я не вызвалась сразу помогать ему.

«Ага, вот и трещина в фасаде профессора. Заметила».

Я не хотела рассказывать ему о своем папе и своем происхождении.

Я поежилась. Хоть в комнате было жарко и пахло пряностями, на меня давила влажность, словно я извивалась под взглядом Хайка.

Я не могла просто сидеть и молчать. Моя левая нога дергалась на полу. В воздухе было напряжение. Я лучше сидела бы и смотрела телевизор с Марлин, чем рассказывала профессору о себе.

— Мой отец из Хераи-мачи, — процедила я.

Хайк перестал хмуриться и ухмыльнулся с презрением.

— Конечно, — сказал он. — Тогда ты поможешь мне, — это не был вопрос. Он прошел, взял бумаги из аккуратной стопки. Быстрый взгляд показал, что на его столе были письма, слова на разных языках, и некоторые не выглядели индоевропейскими или германскими.

Руки покалывало. Хайк почему-то пугал меня.

«Соглашусь с тем, что он хочет, и уйду отсюда», — меня ждал ужин, папа и Кен-не-преследователь…

— Чем могу помочь?

Хайк протянул бумаги, чтобы я их взяла. Я сделала это осторожно. И все равно его запах овса, патоки и кардамона ударил меня по ноздрям. Я кашлянула за кулаком.

— Мне нужен перевод диалекта. Все объяснено на бумаге.

«Зачем ему перевод диалекта Аомори? Что он исследует?» — но если бы я спросила, это продлило бы встречу.

— Ладно. Я посмотрю, — сказала я. Я не могла встать, пока он сидел на краю стола, ведь задела бы его. Он не двигался.

Прищуренные глаза разглядывали меня. Тысяча иголок. Я встретилась с ним взглядом, пытаясь выглядеть невинно. Как Элиза. Бывшая чирлидерша, свободная от картинок мертвых девушек.

— Что-то в тебе есть, — сказал он и схватил меня за запястье.

Он трогал меня. Трогал! Мозг беспомощно лепетал. Фрагмент принесло в меня ледяной волной. Я тонула… тонула в глубинах синевы.

«Дыши. Возьми себя в руки», — ковры и серый стол возникли передо мной.

— Что-то не так? — сказал он, его голос зазвучал странно, как в классе Канэко-сенсея. Я думала, его глаза были карими, но сейчас вокруг его радужки сияли тонкие бирюзовые кольца.

— Нет, сэр, — сказала я, вдохнув. Его фрагмент наполнил мой живот. Казалось, что я переела васаби. Я резко встала, оттолкнув стул. Я ощущала тяжелое присутствие мертвой девушки, ее холодные стеклянные глаза.

Хайк посмотрел на свою ладонь на моем запястье, нахмурился и отпустил мою руку, потер ладони, словно бился ими, а не держал меня за запястье. Я сжала лямку сумки, желая, чтобы между нами были мои острые локти. Я отпрянула на шаг, голова кружилась от запахов и видений, которые я не понимала.

Я не должна была покидать дом этим утром.

— Я… пойду, — пробубнила я. Вдруг я ощутила раздраженную энергию. Словно я выпила эспрессо Грега и Ред Булл. Хайк смотрел на меня странными глазами, но не двигался, пока я шла к двери. Как хищник, который пока что позволил добыче сбежать.

Спину покалывало, кожа ждала острый нож из его фрагмента. Я повернула ручку, и облегчение охватило меня жаркой волной. Побег.

— Принесите переводы через неделю, мисс Пирс, — сказал Хайк.