Пожиратель снов

Я кивнула, закрыла осторожно за собой дверь и выдохнула, услышав щелчок. Напряжение из живота тут же перешло в виски, запульсировав болью.

«Что это было? Я не в себе, — профессор попросил меня перевести слова, а я перепугалась. И он коснулся меня. Может, я получила еще фрагмент. Нужно было убегать, будто он был серийным убийцей? Я сглотнула. — Плохое сравнение», — но он не проверял орудия пыток.

Я посмотрела на бумаги в руке. Он просто хотел перевод диалекта. Этим фразам не было эквивалента на английском. «Ощущение воспоминания, которое когда-то ты знал, но забыл» и «сильное удивление», и «острота эфемерной красоты перед тем, как она пропадет».

Я прищурилась, глядя на последний лист. Там были научные названия. Растения? Я могла справиться со своими знаниями диалекта и черным поясом по поиску в Гугле.

Но мне было плохо не от этого. Я покачала головой. Было просто убежать от неловкой ситуации. Было сложнее остаться и справляться с глупой паранойей. И я решила не выбирать больше легкий путь.

Отчаянный голос Марлин зазвенел в моей голове: «Не сдавайся паранойе, Кои-нэ-чан», — я издала странный высокий смех. Пора было послушаться совета Марлин. Отправиться домой и успокоиться безопасностью своего убежища.

Автобус был людным, и мне нужно было сосредоточиться на дыхании и замереть, чтобы никого не задеть. Я была в улице от дома, и в голову сквозь туман пробилась мысль.

«Кен. Блин», — и Марлин привезет папу. Блин. Даже дома не было спокойствия.

Я глубоко вдохнула. Все по порядку. Ужин, потом другие проблемы. Я могла заглянуть в магазин, сделав крюк, и взять готовые пулькоги, которые любил папа. Я надеялась, что Кен не был вегетарианцем.

Как-то Кен и овощи не вязались. Я представляла его, отрывающего мясо с ребрышка и вытирающего соус с уголка широкого рта.

Внутри «Торговца Джо» я замерла, сердце гремело без повода, и парень с двумя малышками в коляске врезался в меня.

— Простите, — выдохнула я. Он растерянно посмотрел на меня. Я взяла корзинку и пошла в менее людный ряд закусок. Я думала о своих встречах, о Кене, и как я не боялась его, хоть думала, что он преследовал меня. Снаружи кофейни, когда он коснулся меня, спасая от Хайка, я не дрогнула. Будто в глубине меня не было страха перед его фрагментами. Его ладонь на моем локте была источником тепла.

Я присела, чтобы взять любимые папины крекеры с кунжутом с нижней полки. Кен придет на ужин. В мою квартиру.

Пачка крекеров захрустела под моими пальцами. Подумаешь. Люди все время ходили в гости к другим. Это было нормально. Я любила нормальное.

«Сделать ужин, запереть дверь спальни и не добавлять себе еще паранойи», — Марлин обычно перегибала, а я была логичной. Я улыбнулась кассиру в гавайской футболке. Конечно, рядом была витрина с шоколадом.

Их черный шоколад оставлял горькое послевкусие, и я его не любила, но взяла пачку сушеной черники в шоколадной глазури.

Антиоксиданты были важными.

Снаружи я открыла пачку, съела пару штук и сунула остальные в пачку.

Бархатная горечь смыла соль и кардамон с моего горла. Я пошла по почти пустым улицам, не думая о моросящем дожде.

Кен сидел на скамье под двойным вишневым деревом у гаража здания с моей квартирой, когда я подошла с пакетом покупок.

Усталость пропала, и вместо нее возникло что-то подозрительно веселое.

Кен встал, улыбаясь. Он помахал, и улыбка стала робкой. Эта улыбка, белые зубы за губами, что-то сделала со мной внутри. Я нахмурилась.

Почему его вид ощущается нормальным?

— Не говори мне, — сказала я, — что ты ждал тут все время?

Он указал на свою одежду — уже не свитер, а рубашку с короткими рукавами и черно-белым узором.

— Не все время, — сказал он. Может, дело было в дождике, но он казался менее круглолицым, словно дождь придал ему острые черты.

Он потянулся к моему пакету.

— Все хорошо, — сказала я, прошла мимо него, скрывая то, что вздрогнула. — Я справлюсь.

— Я был осторожен, — сказал он. — Я бы не задел твою руку, — он глубоко вдохнул. — Почему ты… почему ты не признаешь то, какая ты?

Я развернулась. Я помнила Марлин на заднем дворе, отпрянувшую от меня, своей сестры, когда я рассказала ей, что мне снилось прошлой ночью.

Урок был выжжен в моих костях. Не говорить об этом никому. Даже мама избегала любых упоминаний моей странности, словно одна не могла с этим справиться.

«Отпусти. Веди себя так, словно все в порядке», — сначала Хайк, теперь Кен. Все, что я скрывала эти годы, грозило взорвать мою новую и улучшенную жизнь. Нет уж. Я доучусь. Я буду жить нормально, а не как запуганный отшельник.

Я развернулась, бросила Кену пакет. Он поймал его у земли. Большие карие глаза разглядывали мое лицо, словно на моей коже были написаны ответы. Мои щеки покалывало. Нужно было вести себя нормально.

— Идем, — сказала я, подражая маминому тону. Я взбежала по ступенькам на второй этаж и замерла у своей двери. Я же не бросила где-нибудь нижнее белье? У меня был бардак?

«Уже ничего не поделать», — я вставила ключ в замок.