Пожиратель тени

Там, в комнате, на окнах висели тяжелые алые шторы. На стенах были нарисованы точные круги — магические символы. Вид каждого из них ударял как грохот барабана, и внутри все начинало резонировать, наполняя его смелыми воспоминаниями о самом себе, обнаженном, мечущемся по комнате в точном и энергичном танце. Конечности покрывались холодным огнем, голос произносил слова, поднимающиеся не из горла, а из самих костей.

Он отворачивался от магических знаков и замечал, что комната пуста, совсем без мебели, если не считать длинного стола под скатертью. Приглядевшись, он замечал, что это не обыкновенный стол, а алтарь, на котором лежат инструменты волшебника — стержень янтарного стекла, кинжал с вытравленным на лезвии зеленым узором змеиной чешуи, кубок из почерневшего серебра, металлическая пластина, отполированная до зеркального блеска.

Медленно пробиваясь сквозь вязкость сна, он подходил к алтарю. Опуская глаза вниз, видел свое отражение в отшлифованном металле. Лицо незнакомца, с серыми грозными глазами под квадратным лбом боксера, тупой нос, резко очерченный рот, плоские уши и щетинистые волосы, выцветшие на солнце — сперва он принимал их за седые, но им не соответствовали по-юношески тугие и чисто выбритые щеки.

При виде незнакомца сон менялся, и вдруг он оказывался в лесу рядом с обнаженной женщиной, у которой собольи пряди волос разлетались по плечам, и она бесшумно танцевала на опавших листьях. Но под ритм ее пляшущих ног что-то иное поднималось из земли, беззвучное напряжение, как от собирающейся грозы. И он, глядя на нее, чувствовал, что стоит у финиша времен.

— Лара! — слышал он свой голос. — Лара, танцуй для нас!

Для нас? — думал он в своем сне и пытался среди деревьев разглядеть кого-то еще.

Лес был погружен в ночь. Свет, при котором он смотрел на танцовщицу Лару, лился от далеких звезд сквозь ветви деревьев. Поднимался ветер и приносил с собой привидение. Над стволами летал силуэт из лунного света — мужская фигура с длинными руками и ногами, с лицом коршуна, горбоносым и хищным. Суровые глаза смотрели на него так пристально, что сам факт его существования становился тенью сна.

— Кавал! — слышал он свой голос. — Сила растет! Ведьма вытанцовывает нам силу, и она растет, как морской прилив!

Кавал — это имя наполняло его ощущением чего-то важного, что должно быть сказано. Но он не знал, чего именно.

А сон продолжался, как рассказ без начала и без конца, превращался в путаницу, им овладевало что-то невиданное и неназванное, что-то магическое, чего он не мог понять. Он танцевал с Ларой, и глубоко в его жилах играла сила бури. Призрак по имени Кавал сгущался, тяжелел, как промокшая под дождем одежда. Он недвижно стоял в центре танца, неожиданно реальный, подвластный всем шести чувствам.

— Я вернулся в этот сон предупредить тебя, — сказал Кавал с непосредственностью пробуждающейся яви. — И это ты будешь помнить, когда проснешься. Последние силы свои я потратил на то, чтобы обратиться к тебе, и ты запомнишь, что я скажу. Помни! — Тень поднялась над мхами, одновременно юная и древняя. В звездном свете и ночных сумерках рыжие волосы засохшей кровью прилипли к длинному черепу, остро-костистое лицо свело от напряжения. — Я думал, что прибыл сюда один — сам по себе — силой, которую обрел в Братстве Чародеев, в Сестричестве Ведьм. Я ошибся. Страшно ошибся. Слушай же меня. Меня сюда призвали. Ты понимаешь? Меня призвали на Темный Берег куда более сильной магией, злым волшебством. Я был призван, чтобы участвовать в плане, который мне не дано было постигнуть. Ты меня слышишь? Слушай же! Я был призван сюда Даппи Хобом.

Имя ударило, как молот, и выбило его из сна.

Котяра проснулся в медных полосах зари. В свете раннего дня Каф был синим, гипсовые холмы казались саванами, напоминая виденный сон, неприятный привкус которого не отступал, как запах серы.

Лара. Кавал.

Эти имена встряхнули его от сна окончательно. Кавал, чародей, мастер оружия Дома Одола, сейчас участвует в битве с Властелином Тьмы. Так ли? Во сне была какая-то путаница. Время завернулось в петлю. Прошлое там было или будущее?

Размышлять об этом не было времени — чуткие уши Котяры уловили хруст щебня. Из Кафа к нему шли несколько существ, крупных, как тролли. Не успев вспомнить, о чем он запамятовал, Котяра стал хлопать себе в поисках ножа, которого не нашел. На нем была странная одежда — разорванная хлопчатобумажная рубаха, серые, слишком тесные штаны и неудобные ботинки до щиколоток.

Он свернулся в тени скал и пополз в рассеянном свете туда, откуда слышались звуки, стараясь найти точку повыше и посмотреть, кто или что к нему идет. Ползя по песчаному холму, он пытался сообразить, как защитить себя от троллей без оружия. Но на вершине дюны его тревога испарилась.

— Котяра! — зарокотал голос Бульдога. — Я знаю, что ты здесь! Знаю, что ты меня слышишь! У меня есть искатель!