Пожиратель женщин

– Подходило, возможно, более Наглю, но совсем не обязательно, – возразил Далглиш, – И зачем бы ему убивать мисс Болам? Его единственной целью, если не считать добычу легких денег, было добраться до Боллинджера и без помех уехать в Европу. Известно, что повесить на него шантаж Фентона было бы трудно даже в случае, если бы секретарь правления обратился в полицию. И ведь в самом деле, мы все еще не можем с достаточной достоверностью обвинить его. Но убийство – другое дело. Похоже, что у всех, кто связан с убийством, меняются планы. Даже невиновному не так легко стряхнуть с себя эту разлагающую пыль. Убийство мисс Болам, если бы Нагль его совершил, лишь увеличило бы опасность разоблачения в вымогательстве. Но убить Придди – это совсем другое дело. В этом случае он мог сохранить свое алиби, преодолеть все препятствия и подарить себе надежду на брак с наследницей тридцати тысяч фунтов. Нагль знал, что у него мало шансов на это, если Марион Болам узнает о любовной связи с Придди.

– По крайней мере, – согласился шеф, – он проходит у нас как соучастник, и это позволяет нам на какое-то время упрятать его за решетку. Я не сожалею, что Фентоны избавились от тяжелых испытаний, какими для них стали бы показания в суде. Но сомневаюсь, что удастся поддержать обвинение Нагля в покушении на убийство, если только Придди не изменит своих Показаний. Если она будет упорствовать в этом, мы не сумеем ничего добиться.

– Она не изменит своего решения, сэр, – горько сказал Далглиш.

– Конечно, Нагль не хочет видеть ее, но это для нее ничего не меняет. Все, о чем она сейчас думает, планы их совместной жизни, когда он выйдет на свободу. И помоги ей Бог, если ее мечта быть вместе с Наглем осуществится.

Шеф раздраженно передвинул огромное тело в кресле, закрыл папку и протянул ее через стол Далглишу.

– Ни ты, ни кто-нибудь другой тут ничего больше сделать не можете, – сказал он. – Она, Дженифер Придди, относится к такому типу женщин, которые сами губят себя. Кстати, я видел художника Сэджа. Ну и странные представления о юридической процедуре у этих людей! Я сказал, что сейчас дело уже не в нашей компетенции, и отослал Сэджа в нужное место. Знаешь, что он хочет? Он хочет оплатить защиту Нагля. Как тебе это нравится?! Сказал, что если мы вдруг ошибаемся, то мир потеряет выдающийся талант.

– Было бы что терять, – пробурчал Далглиш. Размышляя вслух, он добавил: – Насколько должен быть хорош художник, чтобы после преступления, вроде того, что совершил Нагль, его можно было бы отпустить с миром? Как Микеланджело? Веласкес? Рембрандт?

– Ну, знаешь, – спокойно сказал шеф, – если мы станем задавать себе такие вопросы, то уже не будем полицейскими.

В кабинете Далглиша сержант Мартин собирал документы. Он бросил взгляд на своего начальника, флегматично проговорил: «Доброй ночи, сэр», – и вышел. Некоторых ситуаций его простодушная натура предпочитала избегать. Едва за сержантом закрылась дверь, раздался телефонный звонок. Это была миссис Шортхауз.

– Алло! – прокричала она в трубку. – Это вы? Вы подкинули мне чертову пропасть работы. Видела вас сегодня в суде. Однако сомневаюсь, что вы заметили там меня. Как у вас дела?

– Спасибо, хорошо, миссис Шортхауз.

– Не думаю, чтобы мы встретились еще, поэтому я решила позвонить вам, пожелать всего хорошего и рассказать новости. Могу вам сообщить, что в клинике перемены. Мисс Саксон уходит. Она собирается работать в интернате для дефективных детишек где-то на севере. Интернат содержит церковь. Ну и фантазия – уйти работать в монастырь! Никогда прежде в клинике Стина никто не делал подобного.

Далглиш сказал, что вполне этому верит.

– Мисс Придди перевели в одну из легочных клиник объединения. Мистер Лоде подумал, что перемены пойдут ей на пользу. Но у нее был ужасный скандал с родителями, и теперь она живет одна в Килбурне. Но вы, бьюсь об заклад, все знаете. Миссис Болам перебралась в дорогой пансионат под Уортингом. Само собой, с долей денег наследства своей родственницы Энид. Вот оно как! Жалкая стерва! Удивляюсь, как она смогла после всего прикоснуться даже к одному пенни.

Далглиш этому не удивлялся. Но промолчал, и миссис Шортхауз продолжала:

– А тут еще доктор Штайнер… Он женится на своей собственной жене.

– Что вы имеете в виду, миссис Шортхауз?

– Ну, снова женится. Они так внезапно все решили. Они развелись в свое время, а теперь снова вступают в законный брак. Что вы думаете по поводу всего этого?

Далглиш ответил, что вопрос в другом – что об этом думает доктор Штайнер?