Пожиратели гашиша

Я проспал до семи вечера. К восьми, приодевшись и захватив специально укомплектованный пакет с едой, покинул квартиру, не забыв вытянуть из-под телефона бумажку с изображением Бена Франклина.

Баки я поменял в ларьке. Характерно, что курс там оказался несколько выше, чем в обменнике, и никто паспортных данных из меня не тянул. Оттасовав полмиллиона - десять новеньких пятидесятитысячных бумажек - в отдельную пачку, я убрал ее во внутренний карман пиджака и, довольный, быстрым шагом направился к дому. Своему старому, родному дому...

Я позвонил четыре раза, и дверь быстро открыли, в лучших наших традициях, не спрашивая "кто?". Я шагнул через порог, бросив пакет в угол.

- Здравствуй, мама!

- Здравствуй, сынок. Вернулся.

Мы обнялись и постояли немного молча. Потом мама чуть отошла назад и спросила: - Ну как, нашел что-нибудь?

- Нашел, конечно, - улыбнулся я, - и, похоже, достиг своего акмэ.

- "Акмэ" древние греки называли наивысшую точку достижения в жизни мужчины, а как же твоя Троя?

- Спасибо, мама, - рассмеялся я, - значит, акмэ у меня еще впереди. Ну а сейчас, считай, как в "Джентльменах удачи". В далеких песках Узбекистана, где растут колючки, аксакалы и саксаулы и где до сих пор бродят верблюды, моя экспедиция производила исследовательские работы...

И я достал сверток с кинжалом и браслетом Хасана аль-Сабаха.

Утро я встретил в своей комнате среди знакомых с детства вещей и книг. На улице капал дождик, и так приятно было осознавать, что ты никому ничем не обязан, ничего не должен, и не надо вставать и куда-то идти, словно заведенный механизм, и не надо делать ничего против своей воли, короче, не надо ни на кого работать. В этом все плюсы профессии свободного раскопщика.

Я повалялся в теплой постели, слушая, как тикают часы на книжной полке. Было тихо, вокруг все знакомо, а наволочка на подушке не сырая и не накрахмаленно-жесткая. И от этого стало тепло. Я был дома! Потом я подумал, что купил квартиру, дабы чувствовать себя свободным и не так расстраивать внезапными отъездами маму. Затем мысли переключились на кинжал ас-Сабаха, я вспомнил степь, мертвого Петровича, Валеру с Женей, и настроение испортилось окончательно.

Моя беда в том, что я много думаю. На это часто намекала бывшая жена Марина, все друзья и даже Петрович. А Слава-афганец напрямую говорил, что слишком умный и слишком глупый - братья, добавляя, что свои мозга перед армией он оставил дома. Я ему охотно верил, так как забрать обратно их он явно забыл. Мы скентовались в зоне, Слава тянул восемь лет за убийство, впрочем, он и сейчас сидит. Дурная голова ногам покоя не дает.

Тут я опять вспомнил зону, и в душе возникла тоска, сопоставимая разве что с унылым постукиванием капель по жести наружного подоконника. Я не люблю дождь, как не люблю снег и зиму, холодный ветер и сырой воздух города на Неве, хотя и мог бы привыкнуть - все-таки вырос в нем. Но мне, очевидно, надо было родиться средь солнечных италийских холмов в эпоху правления Октавиана Августа, воспитываться в знатной семье и быть квестором. "Ubi bene, ibi patria"[ Где хорошо, там и родина (лат.).]. Поздновато же я появился на свет. Я усмехнулся. В детстве моей любимой игрой была "Эпоха Древнего Рима", где я обязательно назначал себя на должность квестора при консуле императора, начиная с Помпея и заканчивая Константином. Историю я знал хорошо. И когда мне удавалось сподвигауть дворовых ребят на игру по моему замыслу с обязательными войнами (а куда же без них!) или, как вариант, с подавлением восстания илотов, я назначал императора, мы выбирали полководцев, кто-то шел в оппозицию, а сам я становился доверенным лицом, передавая приказы. И хотя без меня как главного консультанта игра теряла всяческий смысл, роль второго номера была изначально заложена в моем жизненном сценарии, следовать которому я буду до конца своих дней. Я не лидер, это приходится признать. И в этом, наверное, есть свое счастье: не надо быть все время жестким, не надо думать, как подчинить ту или иную свободную личность, не надо бояться, что отнимут власть, вытеснят, перехватят, не надо самоутверждаться за чужой счет... И это хорошо. Авторитарные личности мало живут и гибнут от болезней сердца, кровеносных сосудов и мозга. Хотя лично Я (я опять усмехнулся) ревматизм уже заработал.

А вот браслет и кинжал ас-Сабаха надо еще продать. И дело это опасное и тягомотное.

Я лениво потянулся и сладко, во весь рот, зевнул.

Все-таки независимость - это прекрасно. Не буду я сегодня думать о браслетах, буду расслабляться.

Спокойно, в одиночку, без баб. Интеллектуальный отдых интеллигентного человека. Я люблю посидеть за книгами, а теперь мне, похоже, было что почитать.

Я вернулся на новую квартиру во второй половине дня. За маму я был спокоен: небольшая прибавка к пенсии в размере полумиллиона ей не повредит, и месяц-другой она проживет в достатке. А там уж... Что будет там, я пока не знал, но был уверен в благополучном исходе южной кампании.