Пожиратели гашиша

— Женюсь, наверное, — довольно улыбнулся своей щербатой пастью Слава. Зубки у него на зоне основательно подпортились, левого переднего и резца вообще недоставало — то ли выбили, то ли выпали сами. Изо рта у него шел гнилой запах, и я сделал усилие, чтобы не поморщиться. О зубной щетке с пастой он, наверное, с Афгана забыл.

— Приятно слышать, — заметил я. Мне и на самом деле было приятно. Во-первых, человек квартиру нашел, женится — так пропишется наконец; во-вторых, моя хата освобождается и можно попробовать свить собственное семейное гнездо; а в-третьих, и «Смирнофф» тому немалой виной, меня умилила романтическая встреча двух любящих сердец после долгой разлуки.

Надо же, думал я, счастливо кивая каждому проносящемуся мимо меня слову (корефан раздухарился, его пробило на речь, которую я совершенно не воспринимал), немолодые, в общем-то, люди, столькр лет прошло и столько событий случилось, а они все равно встретились. Несмотря ни на что. Или даже, скорее, благодаря тому, что…

— От судьбы не уйдешь, — возвестил я, воздев к потолку указательный палец.

— Верно, — охотно прервался Слава, поднимая рюмку. Я машинально взял свою и обнаружил, что она оказалась наполненной.

— За любовь, — произнес я тост, — и за судьбу, от которой не уйдещь!

Мы опрокинули, я тут же старательно зажевал это дело сэндвичем, стараясь не терять ясности рассудка и памятуя, что много пить я не умею.

Затем меня потянуло ознакомить Славу с теми выводами, которые сделал, листая полевой дневник.

Рассказ получился комканый и мне самому не понравился. Я запутался и обвинил Петровича во всех смертных грехах. Слава проникся и сказал, что его Афанасьев тоже по зоне настораживал, и завершил достаточно неожиданным заявлением, что слишком спокойные и слишком умные — всегда враги, ибо только и думают, как тебя перехитрить. Я тут же вопросил, не считает ли он и меня врагом, на что получил добродушный ответ, что такого дурака, как я, надо еще поискать, а значит, не опасен.

Тут я понял, что мне надо пойти поспать, ибо с меня уже хватит. Слава тоже заявил, что пора дать храпака, из чего я заключил, что ночь прошла в бурном веселье, — на сон товарищ был стойким и мог бодрствовать весьма продолжительное время.

Пробуждение было тягостным. Все-таки сон в дневное время, усугубленный алкогольным возлиянием, — штука гнусная. Я мрачно слез с кровати и побрел в туалет, пошатываясь на ходу и почесывая ноги (пока спал, зажрали комары). Героически ополоснувшись под холодным душем, я попытался прогнать из тела вялость, но особых успехов не добился, а только усугубил похмельный колотун. К тому же я был полон нехороших предчувствий, как всегда бывало с бодуна.

К счастью, затариваясь, Слава прихватил литровый пакет апельсинового сока, полным стаканом которого я начал лечение, запив две таблетки аспирина. Вообще-то, аспирин следовало принимать не после, а до начала чествования Диониса, но мне полегчало.

Был уже вечер, девять часов. Я заварил кофею и стал прихлебывать сей чудодейственный напиток, который понемногу развеивал дурное настроение.

Вскоре ко мне присоединился Слава. Он появился на кухне, помятый после сна, плюхнулся на табуретку и тяжело помотал головой.

— Уу, — только и смог издать он, вцепившись в пакет с живительной влагой. Утолив жажду, он выбросил пустую коробку в мусорное ведро и ополоснулся под краном, брызнув в лицо пригоршню воды. — Похавать чего-нибудь есть?

Я кивнул на холодильник, удивляясь, как у него сейчас что-то в рот лезет. Впрочем, Слава был лишен многих тяготивших меня проблем. Как морального свойства, так и физического.

Звонок в дверь явился неожиданностью для нас обоих. Я встрепенулся, а Слава поднял голову и перестал жевать.

— Кто это? — спросил он.

В ответ я только плечами пожал. Я бы и сам хотел знать, кому вдруг потребовалось навестить меня. Арабам? Или ментам?

Я пошел открывать, а Слава неслышно скользнул за моей спиной в комнату и оттуда мотнул головой на дверь: спрашивай.

— Кто там?

— Илья Игоревич? — Голос был женский, но догадаться, кому он принадлежит, я был не в состoянии. Не Ирке и не Маринке — кому-то явно старше. В очередной раз пожалев, что не обзавелся глазком, я открыл дверь.

— Здравствуйте, Мария Анатольевна, — оторопело произнесли мои губы, затем растянулись в заискивающей улыбке, и я учтиво отступил в сторону, пропуская высокую седую даму — жену Василия Петровича. Какие люди и без охраны!

— Здравствуйте, Илья. — Афанасьева царственной походкой переступила порог моей квартиры, и тут же в дверном проеме выросли три крепышаюжанина опаньки! — такие люди без охраны не ходят. Меня аж передернуло — в последнее время «черные» физиономии никаких положительных ассоциаций не вызывали.

Гости сперва ощутили явное преимущество, затем положение уравновесил появившийся из комнаты Слава, большой и непроницаемый, как скала.