Пожиратели гашиша

С Лешей Есиковым я бок о бок проучился пять лeт. Было у нас что-то общее. Наверное, мы одинаково воспринимали Историю не как абстрактную науку, а как реальные события, оставившие после себя материальные предметы. Однако «заболел» он раскопками только после практики в Старой Ладоге, а узнав, что я промышляю, пристал как банный лист, умоляя взять с собой. В конце концов я поверил ему, как мало кому доверял, но составить компанию пригласил только после окончания универа.

Вынудили меня обстоятельства: церковь, о которой я кое-что разузнал, находилась в псковской глухомани, куда без машины было не добраться, а Леша обладал правом брать у отца его «Москвич». Поездка получилась удачная, я расслабился и сделал непростительную глупость, разрешив доверенному компаньону заняться самостоятельной реализацией кое-каких предметов.

На этом его и повязали — дурак, выковырял зачем-то камешки из перстней и попытался отдельно их толкнуть, в нарушение правил о валютных операциях. Только потом, поднабравшись ума на шконке, я догадался, что Лешу могли спровоцировать сами менты, предложив продать камни, а оправа их якобы не интересует, на что Есиков по наивности своей и попался. А потом, когда его начали, выражаясь на сленге лягавых, «разогревать», подельничек моментально ссучился и написал явку с повинной, сдав меня с потрохами. Не знаю, что с ним делали, наверное, комсомольской честью пристыдили, но логическое мышление отказало Леше напрочь. Будь он более консеквентен, взял бы вину на себя — за групповые действия дают больше — да отсидел бы спокойно свой год на полном моем обеспечении. Впрочем, вряд ли он бы вообще сел — по первому разу отделался бы условным, а я бы уж друга не забыл, поделили б навар с креста по-братски. Так нет, сам вляпался и других за собой потянул, Павлик Морозов хренов!

В ОБХСС давно точили на меня зубы. Материала там было более чем достаточно — в среде коллекционеров тоже ведь стукачей хватает. Меня повязали, обшмонали квартиру, но никаких драгоценностей, естественно, не нашли. Что я, дурак, такие вещи дома хранить! На следствии я твердо пошел в несознанку, зная, что доказать ничего не смогут, но и Ласточкин рогом уперся. В результате, суд инкриминировал мне надругательство над могилой, основываясь на чистосердечном признании гражданина Есикова, и мне против такого беспредела крыть было нечем. «Yura noscit cura»![Суд знает закон! (лат.)] По 229-й я и потянул паровозиком, а расстелившийся Леша — прицепным. Припаяли мне под железку — уж очень Ласточкину хотелось изолировать меня от общества, — а подельничек получил по-сексотски — условно. Поначалу, в «Крестах», мне очень хотелось придушить этого подлюгу. Режим содержания в ИЗ-45/1, как именуется СИЗО на Арсенальной набережной, здорово стимулировал мыслительную деятельность на изобретение всяческих пыток, но, попав в Форносово, я переменил мнение относительно дальнейшей участи компаньона. Ну его к бесу, пускай небо коптит, не хватало из-за этого дупеля мокруху на себя вешать. Да-и успокоился я: свежий воздух — не крытка; не санаторий, конечно, но жить по-человечески можно.

Там я познакомился с Петровичем и со Славой.

До сегодняшнего дня я особенно и не вспоминал об этой сволочи, но теперь не мог забыть. Столь твердого намерения привести в исполнение самый сокровенный план мне не доводилось испытывать даже на Крестовском шконаре. Разница, наверное, в том, что ныне мною двигала фатальная убежденность. Коли случаю было угодно напомнить о существовании обэхаэсно-обэповской суки, следует рассматривать это как знак Судьбы. «Дурак мстит сразу, трус никогда». Прошло уже три года, и трусом я не был.

Весь следующий день, несмотря на кашель и боль в ногах, я провозился с устройством тайников. Держать в квартире золото я наотрез отказался, сделав исключение лишь для блюда, которым Марина украсила сервант. Безумие, по-моему, но приятно.

Гостей теперь придется приглашать, трижды перед этим подумавши. «Ах, какое у вас красивое блюдо, блестит как позолоченное!» Не дай Бог, еще знаток попадется. Имея представление о том, чем я промышляю, догадаться, что вещь не позолоченная, совсем несложно, а имея знакомых бандитов…

В общем, время я потратил не зря, оборудовав три заначки с высокой степенью надежности и заложив в них рыжье. Если со мной что случится, клады долго будут ждать своих добытчиков. Круг замкнулся.

Я приехал домой грязный, но довольный. Обезопасив золотой запас, почувствовал огромное облегчение. Двадцать четыре килограмма, не считая блюда, — такова была моя доля. Делили мы со Славой мелкий лом стаканами: тебе — мне, тебе — мне.

Крупные куски по весу прикидывали на глаз, — короче, никто в обиде не остался. При средней цене в двенадцать долларов за грамм, моя прибыль составила порядка трехсот тысяч, учитывая поднос. С реализацией я пока не спешил, средства на жизнь были, а «светиться» раньше времени ни к чему.