Пожиратели мира

Временами по утрам я слышал, как орет на него уборщица, и тот отвечает ей тем же, кроя престарелую женщину трехэтажным матом из охрипшей от вечных болезней глотки. Пару раз его даже избивали, чтобы он переселился куда-нибудь подальше, но бомж наотрез отказался уступать и продолжал обитать в нашем районе, превратившись затем в кого-то вроде бродячего пса, на которого особо не обращают внимания.

И сейчас этот бездомный лежал на земле, а его ноги торчали из-за мусорки, почему-то изредка вздрагивая в судорогах.

По ту сторону зашуршало, и ноги в потрепанных армейских ботинках вдруг резко скрылись из виду, шмыгнув за угол со скоростью кошки, которой наступили на хвост.

Я не был верующим, и все же сейчас на всякий случай перекрестился, заодно протараторив под нос услышанную некогда буддийскую мантру, после чего принялся обходить по кругу заслон из профнастила, продолжая изо всех сил с любопытством вытягивать шею.

Сначала я ничего не заметил, кроме одной широкой борозды на снегу, оставшейся, видимо, от тела бомжа, но через несколько шагов в поле зрения у меня появилась собачья туша, валявшаяся на земле в луже свежей крови, от которой в воздух поднимались струйки теплого пара.

Собака, как я и думал, судя по ее лаю, оказалась средних размеров. Куцая дворняжка грязно-серой расцветки с длинной шерстью, свалявшейся в слипшиеся друг с другом патлы. Глядя на ее нынешнее состояние, сложно было поверить, что только минуты две назад она громко голосила, поразив меня палитрой заключенных в ее вое эмоций.

Ныне же она представляла из себя… лепешку. Да, верное описание.

Будто кто-то подложил ее под колеса КамАЗа, а затем проехался несколько раз туда и обратно. Конечности, туловище, голова – все было раздавлено настолько, что превратилось в одно неровное пятно, красную кляксу на белом листе бумаги.

Шкура ее растеклась по земле, кости будто раздробились в труху, обратившись в один слой. Лапы торчали в стороны под ужасающими углами, вывернутые наружу, а морда плавно перетекала в грудную клетку, ощетинившись остатками мелких зубов.

Из всех отверстий собаки продолжала вытекать кровь, как и из ран, проделанных вспоровшими плоть ребрами. Колечки кишок и желудок тянулись из трупа подобно веревке, остальные внутренности наверняка были раздавлены и обращены в такие же пятна.

Кстати, поводок тоже имелся. Длинная веревка, повязанная вокруг шеи собаки, тянулась дальше за мусорку – туда, где исчез бездомный. Если он (или кто-то иной) крепко держал псину на поводке, становилось ясно, почему она в страхе не сбежала прочь.

Сердце застучало в такт накрывающему меня волнами хтоническому ужасу. Несмотря на это, я не торопился отступать, привлеченный этой, несомненно, кошмарной картиной.

Мои ноги сами собой совершили еще несколько быстрых шагов вперед.

Я увидел знакомую фигуру. А еще увидел торчащую из земли большую беззубую пасть, которая эту фигуру торопливо заглатывала.

Вслед за рукой потянулась зажатая в посмертной хватке веревка, служившая поводком бедной животины, и раздавленный всмятку трупик той поволочился по холодной земле, оставляя за собой дорожку из густой вязкой крови.

Зрелище, свидетелем которого я стал, нельзя было назвать никак, кроме как до безумия фантасмагоричным.

Отвлекшись на тело собаки, которое, подпрыгивая слегка на каменистых кочках, бежало вслед за хозяином, я снова вернулся взглядом к адской пасти, отметив про себя ее крайнее уродство.

Конечно, то не была одна лишь пасть. Из-под земли выглядывала голова какого-то безглазого чудища. По размерам она не превышала в диаметре канализационный люк, так как форму имела в разрезе примерно такую же, только вверх поднималась полусфера из плоти, покрытая склизкой мелкой чешуей темно-коричневого цвета, поблескивающей в свете луны.

Внешне голова эта напоминала слизь. Поверхность ее колыхалась, будто шарик с набранной в него водой, и бугрилась. На самой верхушке, выходя из небольших рогообразных наростов, вытягивались по сторонам две тонкие антенны, оканчивающиеся растопыренными щеточками, которые без остановки сновали вокруг, будто ощупывая воздух и землю, пробуя их на вкус подобно усикам насекомых. Ниже же, видимо, вместо носа, виднелись три косые черты. Окружавшая их плоть, уплотненная на краях более толстой чешуей, сходилась и расходилась, увеличивая и уменьшая размер отверстий, из которых порывами выходили струйки пара.

Тем не менее, что привлекало все мое внимание – это пасть. Огромный, похожий на жабий, рот, лишенный всяческих зубов. Губы его полностью обхватывали тело жертвы, идеально подстраиваясь по форме изгибам, и с сосущим звуком втягивали его в себя, медленно проталкивая дальше в глотку. Если, конечно, таковая имелась, скрытая где-то под слоем мерзлой почвы.

На мгновение я не поверил собственным глазам. Затем усомнился в здравости своего рассудка. Но, независимо от моих желаний, это происходило прямо передо мной, и я в любом случае не мог этого отрицать.