Пожиратели миров 6 (СИ)

Космодесантники разделились. Пока один упорно шёл вперёд под градом атак, другой поливал всё свинцом, заняв позицию у входа в зал. Короткими перебежками они преодолели весь коридор, после чего не сговариваясь бросились в разные стороны. Один пошёл сразу к выходу, когда другой начал зачищать комнаты.

Они просто бежали по большой квартире, заглядывая в помещения, и без каких-либо колебаний открывали огонь, кто бы перед ними ни был. Слуги или солдаты — для них не было разницы, они не спешили и не пытались разбираться.

Один из космодсентаников дошёл до коридора, где его встретили двое солдат Лорье. Очередь прямо от бедра и он бежит дальше. Наступив случайно одному из солдат в голову. Быстро оглядывается и видит, как закрывается лифт, в котором были ещё люди. Поднимает пулемёт и открывает огонь.

Бронебойные пули превращают лифт в решето ещё до того, как он успевает подняться, превратив его в мясорубку, где людей просто разрывало на части. Когда лифт поднялся на крышу, за дверьми оказалась залитая от пол до потолка кровью кабина с грудой изуродованных и сваленных вперемешку тел, где было непонятно, кто есть кто.

В этот момент второй космодесантник быстро зачищал комнаты. Пробегает, заглядывает, открывает огонь, бежит дальше, заглядывает, открывает огонь. Он двигался не очень уверенно, то и дело то спотыкаясь, то заваливаясь набок, будто пьяный, однако смертей от этого меньше не становилось. Теперь железный солдат встречал лишь минимальное сопротивление, но вскоре сошло на нет и оно.

Глава 135

Я двигался по этажу, зачищая одно помещение за другим. Выбиваю дверь плечом, влетая внутрь, за доли секунд окидываю взглядом комнаты, если надо, открываю огонь и иду дальше. И любой, кто встречался мне на пути, погибал. Я не чувствовал ни раскаянья, ни жалости, будь слуги или солдаты — для меня они все на одно лицо. Я лишь следовал тому, что вбивали в меня всю мою жизнь: видишь цель — убиваешь цель. Никаких исключений.

Их сопротивление не было сильным. Свою роль сыграла та неожиданность, с которой мы ворвались к ним прямо в квартиру.

Изначально планировалось поступить немного иначе: зависнуть напротив окна, где мы ворвёмся внутрь через кормовой люк. Однако случай расставил свои правила, и четвёртый двигатель окончательно вышел из строя. Поэтому я отдал приказ влетать прямо в квартиру через окна. А дальше было техники.

Самым сложным было прорваться через коридор, где они вели пси-способностями плотный огонь. Пси-райдеры однозначно слабые, но их хватало, чтобы не давать нам пройти дальше. Поэтому здесь мы перешли от тактики «в лоб» к тактике «перебежек». По итогу это стало единственным местом, где они смогли хоть как-то перегруппироваться и дать отпор. В остальных случаях люди Лорье хаотично бегали по помещениям, становясь лёгкой мишенью.

Я зачистил последнюю комнату, добравшись до тупика. Сопротивления не было. Это была обслуга.

— Зигфрид, помещения зачищены.

— Принял. Крыша взята под контроль. Захвачен челнок. Остался пилот. Что делать?

— Мы не берём пленных.

— Принял, — связь на мгновение прервалась, после чего он вновь вышел на связь. — Нужно опознание. Лорье устранён, остальных в лицо узнать я не смог.

— Я сделаю это.

Но в этот момент к каналу связи подключился Фарен, наш пилот с не самыми приятными новостями.

— Это Фарен, — он мог не представляться, по голосу мы оба сразу узнали его. — У нас тяжело раненый.

— Тебя понял, сейчас буду.

Я развернулся и быстрым шагом двинулся обратно. Под ногами хрустела крошка из штукатурки, битое стекло, а иногда и чавкала кровь.

Неприятная ситуация, когда ты кого-либо теряешь. Но ещё хуже, когда в твоей команде есть те, кому этот человек был небезразличен. С этим возникают большие сложности.

Я вошёл в комнату, держа наготове перезаряженный пулемёт, но внутри понимал, что он уже не понадобится. Это был крик не ужаса или ярости — это был крик боли.

Около корабля, стоя на коленях и захлёбываясь слезами, стояла Катэрия. Напротив на коленях стоял Фарен с большой аптечкой рядом. А между ними лежала Алианетта. Или то, что от неё осталось.

— Зигфрид. Спустись, — попросил я, подходя ближе.

Я столько раз видел подобную картину. Кровь, боль, ужас и слёзы. Рано или поздно ты к подобному привыкаешь. Рано или поздно тебе становится всё равно. Ты смотришь на людей, но не чувствуешь ни жалости, ни злости, совсем ничего. Они просто есть.

И сейчас я смотрел на всё это, и чувствовал… едва заметное облегчение. Лишь лёгкий отголосок этого чувства, на котором с некоторым недовольством я поймал себя.

Под удар попала Алианетта.

На ней не было лица. Будет точнее сказать, что у неё не было лица — вместо него я видел какое-то кровавое месиво, которое обнажало череп девушки. Ей будто сорвали кожу частично с плотью, обнажив кости. Теперь она будто улыбалась всем нам одними зубами. Ещё я не видел у неё левой кисти.

Я не знаю, каким образом она подставилась под удар, но сейчас это было и неважно. Глядя на девушку, я мог лишь сказать, что с такими ранами не живут те, кто не космодесантник.