Пожить в тени баобабов

– И зря злишься на меня. Зря, зря, – беззлобно, даже с некоторым удовлетворением сказал Николай Петрович. – Я всегда честно выполнял свой прямой долг. Меня народ поставил блюсти его интересы, я и жестко блюл его интересы. У нас народ простой, его не убереги, у него голова закружится, он много дров наломает. Я от многого и от многих оберегал народ. В том числе и от таких, как ты. Твоя шлюха на меня работала семь лет, и хорошо работала, а ты ни с того, ни с сего свихнул ей голову. Это, конечно, ошибка, что тебя допустили до нее… Она же баба… – Николай Петрович недоуменно развел руками. – Она, если помнишь, даже на суд к тебе не пришла… А?… Куда любовь делась?…

– Ты ее не пустил.

– Может, и я, – согласился Николай Петрович. – Да и как иначе? Речь ведь там не о тебе шла. Об интересах народа.

– А я не народ?

Николай Петрович рассмеялся:

– Ну, не смеши. Какой же ты народ, Валентин Борисыч? Этак рассуждать, мы далеко зайдем. Этак ты начнешь доказывать, что и наш Игорек – народ. А он не народ. Он дурак из народа. Так же, как ты – спортсмен из народа. Ну, само собой, классный спортсмен. Тут не спорю. Но ведь бывший уже, бывший, не выполнивший своего истинного предназначения. И, если уж говорить правду, – усмехнулся Николай Петрович, – шлюха твоя тоже не имела никакого отношения к народу. Из народа – да. Но и все. Работала, правда, хорошо. Ты ведь даже не догадываешься, сколько она сменила рабочих имен. С нею спали как с Катькой, как с Нинкой, как со Светкой. Даже Жизелью была однажды. Ты представить себе не можешь, сколько вообще было у нас красивых шлюх с мечтательными невинными глазками. Мы же занимались разработкой иностранцев, Валентин Борисыч. Крупных иностранцев, не всякой пузатой мелочью. Принц не принц, врать не буду, но Тоня тогда как раз вышла на нужного человека. Там миллиарды долларов светили стране! Продавать оружие, Валентин Борисыч, всегда выгодно. Все почти наладилось, а тут ты!.. Это ж надо, в шлюху влюбился! В служебную!

Николай Петрович изумленно всплеснул руками:

– Да разве я был против? Я наоборот, добра хотел. И тебе, и Тоне. Любишь ее? Да ради Бога! Только будь добр, люби ее во внеслужебное время. А в служебное, тут тоже будь добр, наша шлюха должна спать с теми, на кого мы укажем. Я так ей объяснил: Тоня, не создавай проблем! Так прямо и сказал: Тоня, люби своего Кудимова, но не в служебное время!.. Да чего я тебе объясняю? Она же, дура, должна спать с черножопым, а она о тебе думает! У нас практически срываются колоссальные государственные поставки, а она думает о каком-то Кудимове, который все, что умеет – это валять по ковру таких же быков, как он сам. Ну, прикинь. Это ж несоизмеримо. С одной стороны – ты и какая-то шлюха, а с другой – вся страна! Держава великая!

Он вздохнул:

– Жалко. Нет, правда, жалко. Тоня была талантливым сотрудником. Многое умела.

– Была?… Почему была?… – насторожился Валентин, даже о ремнях забыв на секунду.

– Была… Вот именно была… – подчеркнул Николай Петрович. – А ты как думал?… Правда, раскаялась Тоня, но с опозданием, с опозданием… Теперь она не Тоня, теперь она совсем другой человек… Ты бы при встрече, пожалуй, и не узнал ее… Жалко, – Николай Петрович проникновенно понизил голос. – Жалко, что я тебя тогда не законопатил в лагерь… Отсидел бы, вышел честным… Помнишь, мы из Норвегии возвращались? У всех чисто, а у тебя в твоем чемодане антисоветские книжки!

– Не мои книжки. Подбросили. Я таких книг не читал сроду. И стал бы я валюту тратить на книги!

– Так все говорят, – Николай Петрович покачал головой. – А если даже и подбросили, то где твой нюх, чемпион? Забыл? Забыл о бдительности? Забыл, что кругом враги!

Валентин промолчал.

– А если и подбросили… Чего ж? Проверка… Не ждать же нам, когда ты созреешь и сам начнешь покупать такие книжки… Тебя надо было остановить. Ты нам игру портил. Крупную игру. Вот и получил – ни олимпийского чемпионства, ни Тони. И это бы еще ничего… – Николай Петрович медленно улыбнулся, не отводя от Валентина серых жестких глаз. – И это бы еще ничего, сиди ты в своем Лодыгино. Так ты ведь приперся в Питер. Дура-Анечка так и не поняла, что наделала. Мы сами бы привезли тебе урну, сами помогли бы тебе похоронить Серегу. Со всеми почестями. А теперь…

Николай Петрович задумался:

– Теперь, Валентин Борисыч, прости, отпустить тебя не могу… Дело!.. И спрашивать больше ни о чем не буду. Ни того, о чем тебе Анечка шепнула, ни того, что тебе Серега наговорил. Ты человек упрямый, все равно ничего не скажешь. Бык. Я таких всегда не любил. Да и кто ты, собственно, такой, чтобы замахиваться на Дело?

– Дело? – усмехнулся Валентин, пытаясь незаметно размять уставшие немеющие пальцы. – Какое это такое Дело с большой буквы в крематории?