Поживем - увидим

Крэмптон свирепо смотрит на него, резко вырывает пальто у него из рук, идет вдоль террасы к садовой скамейке и от ярости никак не может продеть руки в рукава. Мак-Комас встает, помогает ему надеть пальто, потом берет свой цилиндр и зонтик с чугунного столика и направляется к лестнице. Между тем официант, с невозмутимой учтивостью поблагодарив Крэмптона за то, что тот взял у него пальто, собирает со скамейки оставшиеся вещи и протягивает Филипу зонтики.

Зонтики для дам, сэр. Солнце на взморье так и слепит, сэр. Убийственно для цвета лица, сэр. Стулья я понесу сам, сэр.

Филип (цитируя «Алису в стране чудес»[5]). Папа Уильям, вы старик… но вы самый внимательный из смертных. И все же возьмите-ка вы зонтики, а я понесу стулья. (Забирает их у него.)

Официант (с подчеркнутой признательностью). Благодарю вас, сэр.

Филип. Финч, ну-ка, помогите! (Протягивает ему несколько стульев.) Пошли! (Спускаются по лестнице )

Валентайн (официанту). Давайте и я что-нибудь понесу. Да вот хотя бы это! (Хочет взять у него один из зонтов.)

Официант (тонко). Это младшей барышни, сэр.

Валентайн тотчас же выпускает зонт.

Благодарю вас, сэр. С вашего позволения, сэр, мне кажется, что вам лучше бы взять вот это. (Кладет зонтики на стул, на котором сидел Крэмптон, и извлекает из кармана своего фрака книгу, заложенную дамским носовым платком.) Сейчас ее читает старшая барышня.

Валентайн с жадностью хватает книгу.

Благодарю вас, сэр. «О подчиненном положении женщины», сэр, как видите. (Снова взваливает на себя зонты.) Мы с вами, пожалуй, предпочли бы что-нибудь полегче для чтения на пляже, сэр. Не правда ли, сэр? (Спускается по лестнице.)

Валентайн (возбужденно подступая к Крэмптону). Послушайте, Крэмптон, и вам не стыдно?

Крэмптон (воинственно). Стыдно?! Чего это я должен стыдиться?

Валентайн. А того, что вы вели себя, как медведь. Что теперь подумает обо мне ваша дочь? Ведь это я вас сюда привел.

Крэмптон. Признаться, я не задумывался о том, что моя дочь подумает о вас.

Валентайн. Конечно, вы думали только о себе! Вы законченный эгоист.

Крэмптон (с надрывом). Она сказала вам, кто я такой: отец… отец, которого лишили детей. Как бессердечно нынешнее поколение! Что же они думают? Прийти — после стольких лет разлуки, увидеть наконец своих детей… услышать их голоса — и — держаться, как гость, попавший случайно на завтрак! Слушать, как меня величают мистером Крэмптоном,—понимаете: мистером Крэмптоном! Кто дал им право так разговаривать со мной? Ведь я их отец, они сами этого не отрицают! Я человек с обыкновенными человеческими чувствами. Или я уж совсем никаких прав не имею, ни на что не могу претендовать? Кто окружал меня все эти годы? Прислуга, клерки, деловые знакомые. И от всех-то я видел почет и уважение, да и доброту тоже. Ни у кого из них не повернулся бы язык разговаривать со мной так, как разговаривала эта девчонка; никто из них не позволил бы себе так надо мной издеваться, как этот мальчишка! (Истошным голосом.) Детки родные! «Мистер Крэмптон»! Род…

Валентайн. Ну-ну-ну, ведь они еще дети. Назвала же она вас отцом?

Крэмптон. Назвала! «Всего хорошего, отец»! «Всего хорошего»!.. Нащупала, с какой стороны у меня сердце, и — ножом!

Валентайн (не на шутку обидевшись). Послушайте, Крэмптон, вы бы хоть ее оставили в покое, вам грех жаловаться на ее обращение. Мне ведь нынче пришлось в тысячу раз хуже, чем вам.

Крэмптон. Вам?!

Валентайн (распаляясь). Ну да, мне! Я сидел рядом с ней и за все время рта не раскрыл — ни одного разнесчастного слова не мог придумать! И она тоже не сказала мне ни слова.

Крэмптон. Ну и что же?

Валентайн (как человек, которому уже не до шуток, говорит все быстрее и быстрее). Крэмптон, вы знаете, что со мной сегодня случилось? Или вы думаете, я со всеми своими пациентами проделываю такие фокусы, как сегодня с вами?

Крэмптон. Надеюсь, что нет.