Познание необходимости. Детерминизм как принцип научного мировоззрения

«Мы не считаем, — восклицает К. Ит, видный представитель «Движения социалистических демократов Франции» (ДСДФ[9]), — что развитие истории является исключительно следствием конфликта между производительными силами. Мы отвергаем диалектический материализм и постулат насильственной революции в качестве руководства нашего действия. Мы категорически отбрасываем теорию гегемонии пролетариата, осуществляемой единственной партией» [250, с. 44]. «Социал–демократия, — вторит Иту австрийский философ Р. Вольгенаннт, — не присоединяется к материализму Маркса и признает, что наряду с материальными существуют и другие равноценные (курсив мой. — В. О.) факторы, влияющие на формирование человека» [280, с. 233]. В приведенных высказываниях отчетливо видна анти- монистическая, плюралистическая установка. Характерны и приемы аргументирования такой установки — искажение марксизма, а затем критика этого явного искажения как действительного марксизма.

У Ита и Вольгенаннта нет буквально ни одной, верно переданной мысли марксистского учения. Прежде всего марксизм–ленинизм, как известно, считает причиной (но не единственным детерминантом!) истории конфликт между производительными силами и производственными отношениями. Далее, марксизм никогда не выдвигал «постулата насильственной революции» (многие буржуазные авторы путают понятия «насильственное» и «закономерно необходимое», что далеко не одно и то же), точно так же марксизмом никогда не постулировалась в качестве закона однопартийная система. Ну а обвинение марксизма в признании воздействия на «формирование человека» лишь материальной детерминации просто списано Вольгенаннтом у фальсификаторов марксизма, живших еще в прошлом столетии. Отвечая пытавшимся представить марксизм узким механистическим экономизмом, Ф. Энгельс писал: «…согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни… Если же кто–нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом,, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу» [1, т. 37, с. 394].

Однако внимательное чтение произведений классиков марксизма–ленинизма не является, с точки зрения некоторых его противников, необходимым условием для критики. Поэтому современные «упразднители» марксизма смело идут дальше, заявляя, что не существует «экономических или каких–то других законов развития», в связи с чем «социал–демократия признает тенденции, временные направления развития, но никакой «железной необходимости»» [см.: 280, с. 235].

Убрав с дороги законы развития, Вольгенаннт приступает к обоснованию теории «демократического социализма» — главной политической доктрины современной социал–демократии. Системообразующим принципом этой доктрины выдвигается именно плюрализм, находящий выражение в видимом непризнании какой бы то ни было философской, социологической, экономической, исторической теории, «претендующей на абсолютную достоверность», т. е. фактически никакой теории вообще (кроме, разумеется, теории плюрализма). В области практики, с точки зрения Вольгенаннта, буржуазный мир Запада уже достиг такого плюрализма, поскольку существующая там социальная система характеризуется, по его мнению, многообразием форм собственности и противоборствующих сил различного плана и потому является не капиталистической, не некапиталистической, не социалистической, не несоциалистической, а «смешанной системой» [см.: 280, с. 236]. Вольгенаннт не может сказать ничего определенного об экономической, политической или культурной жизни такой «системы» (это противоречило бы принятому «правилу» плюрализма) и потому ограничивается более чем туманными намеками типа: «…демократическому социализму должно быть присуще столько рыночных отношений, сколько возможно, столько планирования, сколько необходимо» [280, с. 112].