Позолоченная роза (ЛП)

— Они используют много пороха, — отметила она, перевернув страницу. — Не знаю, зачем. В этом нет смысла.

Бернард фыркнул с другой стороны стола. Он работал над идеальной буханкой хлеба, пока она читала книгу. Амичия держала локти на столе, читая, хоть и знала, что это сводило его с ума.

— Если бы ты меньше читала и больше времени помогала, я бы уже сделал работу на вечер.

Она перевернула страницу.

— Твоя работа — кормить всех. Моя — понять, что со всеми вами случилось.

— Нас сделали Жутями. Мы — Жути. Возврата нет. Вперед идти некуда. Мы такие, какие есть, и это нам всем нужно понять, — он раздраженно выдохнул. — Что убедило тебя в другом?

Амичия откусила еще немного от яблока.

— Странные люди в кровавых балахонах прошли по коридорам. Мертвец, который не мертв, лежит в подземелье. Никто из вас не помнит, кто вы, но некоторые вспоминают обрывки того, кем вы могли быть. Разве это не кажется странным?

— Я помню лишь немного, — проворчал Бернард. — Это не делает тебя спасительницей.

Он что-то вспомнил? Яблоко выпало из ее замерших пальцев, прокатилось по столу и врезалось в его идеальную буханку хлеба, которую он пытался слепить.

— Амичия, — простонал Бернард. — Сколько раз мне повторять? Хлеб не поднимется, если в него пихать странные штуки. Из-за яблока он упадет!

— Ты что-то вспомнил? — прошептала она, застыв на месте.

Бернард напрягся. Он прижал крылья к телу и покачал головой.

— Нет. Я ничего не говорил.

— Ты сказал, что что-то вспомнил. Что ты вспомнил?

— Ничего.

— Бернард!

Он вздохнул.

— Немного, это был просто сон. Ферма на краю города. Корова, которая часто сбивала ведро, когда я заканчивал ее доить. И все.

— Это не ничего, — воскликнула она, вскакивая со стула и хватая костыли. — Бернард, это важно! Ты вспомнил, кто ты!

Она обошла стол, а он пошел в другую сторону.

— Амичия, уйди, — рявкнул он.

Амичия все гналась за ним вокруг стола, пока он не сдался и не дал ей поймать его. Она сжала его пояс.

— Ты вспомнил!

Он боролся в ее руках, извиваясь.

— Ладно, хватит, отстань. Мне это не нравится.

— Но нам нужно отпраздновать!

— Мы ничего не празднуем. Ты должна была вернуться в свою комнату часы назад. У меня уже будут проблемы, если кто-нибудь узнает.

Она не знала, что у нее был комендантский час, но, видимо, она должна была находиться в определенном месте в определенное время. Амичия отпустила его и сморщила нос.

— Я не должна быть в своей комнате, если не хочу.

— Ты помнишь, как в последний раз так поступила?

— Да. Я пошла в гробницу и мило поговорила с твоим Королем.

Бернард указал на книгу на столе, словно она была проклятой.

— И вернулась с этим. Я не хочу больше слышать это бормотание. Так что иди в свою спальню, женщина!

— Ты не драматизируешь?

— Это твое плохое влияние.

Амичия склонилась и подняла костыли. Она сунула их под руки с улыбкой.

— Но, если бы не я, ты бы не вспомнил ту корову.

— Ах, вот это жизнь у меня была, раз первым и самым важным я вспомнил, как дергал гадкие сиськи животного, — Бернард помахал рукой, прогоняя ее. — Иди уже. В постель. Завтра продолжишь читать эту мерзкую книжку и играть героиню фантазий.

Амичия не знала, что делала бы без необычного Жути. Он вызывал у нее смех, когда она не помнила о смехе. Во тьме и печали ее жизни он был светом в конце туннеля, отвлекал ее.

Даже если она была в плену в поместье Жути, даже если она потеряла отца и всех друзей, он все еще вызывал ее смех.

— Спокойной ночи, Бернард, — сказала она, взяла кровавую книгу и сунула ее за пояс одолженного платья.

— Спокойной ночи, мадемуазель. Хороших снов.

Амичия пошла к спальне, гадая, будет ли эта ночь первой с хорошими снами. Снами без людей, тянущихся из теней, или членов семьи в огне, спрашивающих, за что она их убила. Она старалась не думать о кошмарах, пока свет горел. Но становилось все сложнее.

Она невольно задумалась, было ли это послание. Были ли духи — эти или какие-то из ее прошлого — пытающиеся сказать ей нечто важное? То, что она могла упустить?

Вой сотряс коридоры волной, что пронеслась мимо нее, поместье содрогалось. Она ощущала такое лишь раз до этого, когда впервые открыла гробницу.

Это был не крик ярости. Это звучало как вопль раненого зверя.

Или человека, страдающего от кошмаров.

Она потянулась к двери своей комнаты. Милая и простая, комната за ней была убежищем. Дверь даже приоткрылась. Она тихо открылась, зовя сбежать от звука и ужаса во тьме.

И все же…

Еще вой сотряс поместье. Амичия схватилась за стену и знала, что не могла оставить его одного с этой болью. Александр поддался хрупким отношениям. И даже если он пытался ее убить, они открыли новую страницу истории.

Она думала о нем, как о странном знакомом. О том, кто мог стать другом.

Друзья не должны были страдать одни. Она будет ужасным человеком, если убежит к себе, игнорируя книги того, кто нуждался в помощи.

Амичия открыла дверь шире ногой, бросила книгу алхимии во тьму и повернулась к коридору.

Она не знала, где была комната Александра, но не нуждалась в карте. Ей нужно было только идти на крики боли. Она довольно быстро нашла его комнату.