Читаем Позолоченный век полностью

Позолоченный век

Еще через минуту из двери в глубине выходит судья О'Шонесси и опускается в кресло; это джентльмен в черном, со слегка вьющимися рыжеватыми волосами, с лицом круглым, красным и довольно благодушным; он скорее смекалист, нежели умен, и вид у него весьма самодовольный. Карьера судьи О'Шонесси ничем не примечательна. Древний род его ведет начало от ирландских королей, и он первым вступил на престол, ибо королевство и престол их - город Нью-Йорк. Так низко пал сей род, что будущий властитель начал свою карьеру просто-напросто уличным мальчишкой в этом городе; но он, как всякий ирландец, был смышлен, притом честолюбив, быстро овладел искусством чистильщика сапог и продавца газет, а там и рассыльного в адвокатской конторе; нахватался кое-каких знаний, достаточных для службы в полицейском суде, добился звания адвоката, - и вот он уже молодой, но подающий надежды политический деятель, он входит в законодательное собрание штата; и, наконец, его избирают одним из вершителей правосудия, каковому он сейчас и оказывает честь, занимая председательское место в суде. В нашей демократической стране он вынужден скрывать свое королевское достоинство под внешностью простолюдина. Судья О'Шонесси никогда не занимал доходного места и не получал большого жалованья, но он благоразумно откладывал деньги, ибо всегда был убежден, что только независимый судья может быть беспристрастным, - и принадлежащие ему дома и земли оцениваются в триста, а то и четыреста тысяч долларов. Не при его ли содействии построено и обставлено само здание суда? И разве не знает его честь, что вот эта самая плевательница, которой он пользуется, обошлась городу Нью-Йорку ровнехонько в тысячу долларов?

Едва судья опустился в свое кресло, началось заседание; с резким ирландским акцентом было объявлено о слушании очередного дела и шерифу велено было ввести обвиняемую. В зале наступила глубокая тишина, когда вошла Лора, опираясь на руку конвоира, который провел ее к месту рядом с защитником. За нею следовали мать и брат, им предложили сесть поблизости.

Лора была очень бледна, но от этого огромные глаза блестели еще ярче и выразительное лицо казалось трогательно печальным. На ней было простое черное платье, чрезвычайно изящное, без всяких украшений. Тонкая кружевная шаль, наполовину закрывая лицо, не столько скрывала, сколько оттеняла ее красоту. И в светскую гостиную невозможно войти с большим самообладанием, в церковь - с более гордым смирением. В лице и манерах Лоры никто не заметил бы ни смущения, ни вызова; и, садясь на свое место - оно было на виду, и за малейшим ее движением могла неотступно следить добрая половина всех присутствующих, - она так и не подняла глаз. Ропот восхищения пронесся по залу. Карандаши репортеров забегали по бумаге. Мистер Брэм, словно в знак одобрения, снова обвел взглядом зал. Когда Лора наконец чуть подняла ресницы, она увидела неподалеку Филипа и Гарри, но ничем не показала, что узнает их.

Затем секретарь приступил к чтению обвинительного акта, составленного по всей форме. Согласно этому акту она, Лора Хокинс, обвинялась в убийстве Джорджа Селби с заранее обдуманным намерением, посредством выстрела из пистолета, револьвера обыкновенного, револьвера шестизарядного, дробовика, винтовки, карабина, штуцера, скорострельного ружья, из пушки или иного огнестрельного оружия; в убийстве посредством пращи, кистеня, ножа столового, ножа охотничьего, ножа перочинного, скалки, серпа, кинжала, шпильки, молотка, отвертки, гвоздя и всех иных возможных орудий и видов оружия в отеле "Южный", а также во всех иных отелях и в любом ином месте тринадцатого марта и в любой иной день после рождества Христова.

Лора выслушала все это стоя, и когда наконец секретарь дочитал до конца, на вопрос судьи: признает ли она себя виновной? - ответила негромко, но отчетливо: "Не признаю". Потом она села, и суд приступил к отбору присяжных.

Первым был вызван Майкл Лениген, владелец пивной.

- Составили ли вы себе мнение о настоящем деле, высказывали ли его вслух и знакомы ли с кем-либо из лиц, причастных к делу? - спросили его.

- Нет, - ответил мистер Лениген.

- Признаете ли смертную казнь?

- Признаю, сэр, чего ж тут не признавать.

- Читали ли вы что-нибудь об этом деле?

- А как же, ваша честь, газеты я читаю.

Мистер Брэм заявил отвод, и присяжному было предложено на сей раз считать себя свободным.

Патрик Кофлин.

- Чем вы занимаетесь?

- M-м... да ничем определенным.

- Не имеете определенных занятий, вот как? Ну а в основном чем занимаетесь? Чем зарабатываете на жизнь?