Позолоченный век

И еще в одном доме поселилась в тот день скорбь, ибо на имя Луизы тоже пришло письмо. В последнюю минуту Вашингтон отказался взять сорок тысяч долларов за теннессийскую землю и потребовал сто пятьдесят тысяч! Сделка не состоялась, и теперь он рвал на себе волосы, проклиная собственную глупость. Но он писал, что человек, предложивший ему эту сумму, возможно, скоро вернется в столицу, и тогда уж он обязательно продаст ему землю, даже если придется уступить ее за десять тысяч долларов. Луиза поплакала - и, по правде говоря, не один раз, - а домашние ее были достаточно чуткими, чтобы не расстраивать ее еще больше лишними разговорами.

Отцвела весна, наступило лето, и, по мере того как проходила одна жаркая неделя за другой, настроение полковника постепенно улучшалось, так как строительство железной дороги быстро двигалось вперед. Но потом что-то случилось. До сих пор Хоукай ничего не вносил в фонд железнодорожной компании, считая, что крупные деловые операции, совершающиеся в городе, и без того послужат для железной дороги достаточной притягательной силой; но вдруг город переполошился, и не успел полковник Селлерс понять, что произошло, как хоукайцы в панике вырвались вперед и купили такое количество железнодорожных акций, что Наполеон со всеми своими приманками потерял всякий интерес для железной дороги, и вместо того чтобы свернуть на многие мили в сторону и превратить грязные хляби Пристани Стоуна в блестящую столицу, она предпочла двинуться по сравнительно прямому пути в Хоукай.

Над головой полковника грянул гром. После всех его тщательно разработанных планов, после того как он столько времени усердно работал головой и языком, привлекая всеобщее внимание к своему детищу и вербуя повсюду его сторонников, после того как он непрестанно трудился не покладая рук и неустанно бегал, не жалея ног, - после всех его блестящих надежд и громких пророчеств фортуна повернулась к нему спиной, и все его воздушные замки мгновенно рухнули. Торжествующий Хоукай оправился от испуга и возликовал, а Пристань Стоуна впала в ничтожество. Приближалась осень, и немногочисленные жители Пристани Стоуна один за другим стали собирать свои пожитки и разъезжаться кто куда. Никто больше не покупал земельных участков, уличное движение замерло, и местечко снова погрузилось в мертвую спячку; газета "Уикли телеграф" безвременно сошла в могилу, осторожные головастики вернулись из ссылки, лягушки снова затянули свою извечную песню, невозмутимые черепахи, как в доброе старое время, грели спины на берегу или на корягах, благословляя свои мирные дни.

ГЛАВА XXIX

ФИЛИП РАЗВЕДЫВАЕТ

УГОЛЬНЫЕ МЕСТОРОЖДЕНИЯ В ИЛИОНЕ

Mihma hatak ash osh ilhkolit yakni ya hlopullit tvmaha

holihta vlhpisa, ho kvshkoa untuklo ho hollissochit

holisso afohkit tahli cha.

Chosh., 18, 9*.

______________

* И люди пошли, прошли по земле, и описали ее, по городам ея, на семь уделов, в книге... - Библия, Книга Иисуса Навина, 18, 9 (на языке индейцев чоктау).

Филип Стерлинг ехал в Илион в штате Пенсильвания. Это была небольшая станция, ближайшая к участку необработанной земли, который мистер Боултон поручил ему обследовать.

В последний день путешествия, когда поезд после очередной остановки в большом городе только что отошел от перрона, в вагон первого класса робко вошла новая пассажирка и, осмотревшись, нерешительно села на свободное место. Филип видел в окно, что какой-то джентльмен помогал ей войти в вагон, когда поезд уже трогался. Вскоре появился проводник и, не дожидаясь объяснений, грубо обратился к пассажирке:

- Вам здесь оставаться нельзя. Это место занято. Перейдите в другой вагон.

- Я и не собиралась занимать это место, - ответила она, вставая. - Я присела только на минутку, пока мне не укажут другое.

- В этом вагоне свободных мест нет. Вагон переполнен. Вам придется уйти.

- Простите, сэр, - умоляюще проговорила женщина, - но я думала...

- Меня не интересует, что вы там думали. Немедленно перейдите в другой вагон.

- Поезд идет так быстро, разрешите мне остаться здесь до следующей остановки.

- Дама может занять мое место! - воскликнул Филип, вскакивая на ноги. Проводник обернулся к Филипу, спокойно и не спеша оглядел его с ног до головы, всем своим видом выражая бесконечное презрение; потом, не говоря ни слова, повернулся к нему спиной и снова обратился к пассажирке:

- Некогда мне с вами разговаривать. Переходите сейчас же.

Обескураженная и испуганная его грубостью, женщина направилась к двери, открыла ее и вышла на площадку. Поезд мчался, раскачиваясь из стороны в сторону, расстояние между вагонами было довольно большим, а переход даже не защищен решеткой. Пассажирка ступила на площадку, но в этот момент налетел порыв ветра, да еще и вагон качнуло на стыке - она потеряла равновесие и упала! Женщина неминуемо очутилась бы под колесами, если бы Филип, шедший за ней по пятам, не схватил ее за руку и не поднял. Затем он помог ей перейти в другой вагон, нашел свободное место и, выслушав смущенные слова благодарности, вернулся к себе.