Позови ее по имени

– Я там случайно оказался. Автобус рейсовый сломался. Не пошел дальше. Всех высадили. Я решил пройтись, туда и завернул. А так там не бывал никогда. У нас во дворе три магазина. Зачем мне? Про Филиппова не знаю. Может, он там постоянно отоваривается. Его найдите и спросите. Только про меня… Про меня ему ничего… И протоколы никакие я подписывать не стану. У меня дети!

Взгляд его уперся в балконную дверь, перешел на ролики, отремонтированные недавно. Кто поможет Сережке, если его снова полиция примется дергать? У них ведь был бы человек, а дело ему найдется. А Сережка еще очень маленький, беззащитный.

– Все, товарищи полицейские. Вам пора. Дочка скоро от подружки вернется, мне ее кормить надо. И я не хочу, чтобы она про вас что-то знала и видела вас. Ей и так досталось в жизни. Уходите. Прошу вас!

Он сложил молитвенно руки на груди. Оглядел непрошеных гостей.

Капитан с кивком поднялся с дивана, пошел в прихожую. Майор продолжала буравить его тяжелым взглядом.

– Я не знаю ничего, майор, клянусь! – прошипел он ей в лицо. – Я завязал. Давно уже. У меня другая жизнь. Все, что знал, сказал.

– Машина на него не оформлена. Почему?

– А я знаю! Машина отца. Отец давно умер. Может, он по его доверенности до сих пор катается.

– Нет. Проверили.

– Может, она на матери?

– На Филиппову Валентину Егоровну не оформлено никаких транспортных средств. Мы же не спим, Сидоров. Работаем. На кого же оформлена машина, на которой Филиппов разъезжает?

– А на Таю? Тоже нет?

– Нет. – Симпатичное лицо женщины-майора сморщилось, как от боли. Она прошептала: – Он изрубил мою мать топором, Сидоров! Прямо в ее прихожей. Она даже… Даже крикнуть не успела. Он напал на нее со спины. Изрубил ее…

Голос сел, она закашлялась, на глазах выступили слезы.

– Все стены в крови, Сидоров! – Она вдруг схватилась руками за его футболку у воротника, тряхнула с силой. – В крови моей матери! С августа ищу убийцу, и ничего… Никаких следов! И тут вдруг убивают мою соседку – Таю. И почерк, почерк у убийцы тот же. Ты понимаешь, Сидоров, насколько мне важно найти Филиппова?! Пусть он, сука, докажет свою непричастность! Пусть… А его нигде нет! По месту регистрации нет, а мы…

– А вы не можете объявить его в розыск, потому что оснований нет, – криво усмехнулся он. – Знаю, проходили. Вы бы футболку-то мою отпустили, товарищ майор. Порвете. Не так я богат, чтобы вещами разбрасываться.

– Простите.

Она уронила руки вдоль тела. Постояла с опущенной головой. Еще раз извинилась и пошла следом за капитаном в прихожую. Ее ссутулившаяся спина, обтянутая кожаной курткой, показалась ему жалкой.

Баба сломлена, понял он. Пойдет на все. Еще и сюда примется таскаться без лишней нужды. Просто чтобы досадить. И он решился:

– У его матери другая фамилия, поэтому вы ее и найти не можете. И машина наверняка на ней.

– Что?! – Спина майорши тут же выпрямилась, она в прыжке вернулась к тому месту, где он застыл. – Что ты сказал?

– Его мать незадолго до суда взяла себе девичью фамилию, шептались мои кореша. Сам Филиппов настоял. Наверное, чуйка у него снова сработала, раз вы его сейчас найти не можете.

– И ты… – Ее палец ткнул его в грудь. – Ты знаешь ее фамилию?

Петр задрал глаза к потолку. Произнес нехотя:

– Пообещайте мне, что больше никогда не сунетесь ко мне. По этому делу. В остальном я чист. Пообещайте!

– Обещаю. Фамилию скажи!

Глава 27

– Ба, прекрати истерику! – взмолилась Маша.

Ее руки тряслись, когда она пыталась накапать сердечных капель в стакан. Это была уже третья порция, если что! Но от вызова скорой Клавдия Ивановна категорически отказалась.

– Увезут, и все! Назад я уже не вернусь, не выкарабкаюсь! А с тобой тогда что? – причитала она слабым голосом. – Нет, я сейчас… Сейчас оклемаюсь…

Но лучше ей не становилось.

Как только за их соседом закрылась дверь, так бабка и завыла. А все потому, что Маша отказалась говорить с ним откровенно.

– Я не стану ничего говорить, – выдала она, справившись с первым потрясением. – Ты никто вообще! Не полицейский, не адвокат. Я не буду с тобой говорить. Все. Уходи!

Олег топтался вокруг табуретки, на которой она застыла. Что-то лопотал и лопотал. Сначала о долге! Бред вообще!

Она лично никому ничего не должна. Один раз помогла, и что из этого теперь вышло?! Бабка того и гляди в ящик сыграет. А она этого совсем не хотела. Она ее даже любила. Да, да, она ее раздражала своей старческой бестолковостью, но все старики такие. Бывают даже хуже. И у нее не было в планах оставаться одной именно сейчас! Она хотела, чтобы все было как раньше.

– Машка, присядь, дочка, – взмолилась бабка слабеющим с каждой минутой голосом. – Присядь…

Маша послушно опустилась на край ее кровати. Взяла в руку ее морщинистую ладонь. Поразилась, какая она сухонькая и слабая. В глазах защипало.

– Тебе надо рассказать все ему. Если не ему, то Даше.

– Вот еще! – фыркнула Маша и попыталась вырвать руку, но бабка неожиданно вцепилась достаточно крепко. – Ба, отстань!

– Нет. Не отстану. Ты ведь ни в чем не виновата, Машка. Просто хотела помочь. А разве это потом кому докажешь?

– Когда потом, ба?