Позови меня, дорогой

— Видите? — опросила мисс Диттон. — Не стоит быть такой сентиментальной. Нельзя позволять чувствам брать над собой верх. Невозможно отказываться из-за этого от такой прекрасной мебели! Я понимаю, поначалу это будет причинять вам боль, но потом и вы будете рады.

— Потом? — удивилась Пенни. Мысли ее, преодолев долгий путь, вновь вернулись в эту комнату. Взгляд ее обратился к мисс Диттон. — Не может быть никаких «потом», мисс Диттон. Вы помогли сохранить нечто действительно очень ценное, и я обещаю поддерживать это в чистоте и порядке, но должна попросить вас не говорить моему отцу…

— О да, не волнуйтесь вы! — мисс Диттон подошла к туалетному столику и начала выдвигать и задвигать средний ящик, как бы демонстрируя, как плавно он ходит. — Мистер Бартлетт — практичный человек…

— Но только не в вопросе об этом гарнитуре, — возразила Пенни. — Пожалуйста, позвольте мне решать это, мисс Диттон. Вы и я будем знать, что отныне гарнитур не будет забыт, за ним будут ухаживать, но это останется между нами. И должна добавить, что очень благодарна…

— А этот комод в Сиднее стоил бы не менее ста пятидесяти фунтов. Вы не представляете, каким спросом пользуется мебель такого стиля…

Взгляд Пенни устремился на комод.

— В нем мамины коллекции. Папа никогда не прикасался ни к чему…

— О моя дорогая, не стоит беспокоиться, я все оставила на месте, как это и должно быть. Я почистила только снаружи.

Пенни подошла к комоду и выдвинула верхний ящик слева, где мама хранила коллекции бус, безделушек и всяких причудливых вещиц. Пенни вздохнула почти с облегчением, потом выдвинула правый ящик… где беспорядочно лежали письма, которые никогда не выбрасывались. Так, как их в свое время положила мама.

У Пенни перехватило в горле.

Там, где письма когда-то лежали как попало, заброшенные всеми, теперь воцарился полный порядок. Порядок в понимании мисс Диттон. Они были аккуратно сложены пачками и перевязаны бечевой.

Мисс Диттон пересекла комнату и остановилась около Пенни.

— А, это… — сказала она. — Когда-нибудь вы будете рады воспользоваться ими для ваших альбомов. Я сложила их для вас в определенном порядке. Всего получилось девять пачек… как вы сами успели заметить. В самой большой — разные письма, все остальные я подбирала в соответствии с почерком на конверте. У вашей матери, должно быть, было восемь корреспондентов. Конечно, вот в этой… — она взяла тонкую пачку, — не так уж много писем. Очевидно, эта переписка с каким-то недавним корреспондентом.

Пенни вся напряглась. Молчание ее затянулось. В конце концов даже мисс Диттон обратила на это внимание.

— Надеюсь, вы не подумали, что я открывала и читала их? — спросила она, ужасаясь.

— Разумеется, нет, — ответила Пенни. — Я… извините, мисс Диттон. Для меня это было ударом. Если вы не возражаете, я пойду лягу. У меня разболелась голова.

— Ну конечно, дорогая, конечно. Я дам вам аспирин. Хотите чашечку чая?

— Нет, благодарю… мне ничего не надо. Очень любезно с вашей стороны.

Они подошли к двери кладовой, когда Пенни повернулась и посмотрела на мисс Диттон.

— Пожалуйста… — начала она. — Мне хотелось бы услышать от вас обещание. Ни слова моему отцу.

Мисс Диттон посмотрела на нее, будто хотела произнести в ответ «чепуха», но что-то в лице Пенни заставило ее промолчать.

— Очень хорошо, дорогая, — сказала она ровным голосом. — Если это может сделать вас счастливой, мы можем сказать только о мебели в холле и гостиной.

— В гостиной? — рассеянно спросила Пенни. — Я не знала об этом…

— Ну конечно, с ней было немного работы. Совершенно очевидно, что вы поддерживали ее в порядке. Я только протерла пыль и покрыла лаком.

Они стояли в холле перед кабинетом мистера Бартлетта и в этот момент услышали, как он вышел с веранды в боковой коридор.

— Ну мисс Диттон, как вы провели день? — любезно спросил он, заглянув в холл. — Надеюсь, вам было не слишком одиноко?

Мисс Диттон была небольшого роста, а мистер Бартлетт — высоким мужчиной, и ему пришлось смотреть на нее сверху вниз. Он улыбнулся доброй улыбкой, а мисс Диттон чуть откинула голову, чтобы увидеть его глаза. Лицо ее так и сияло. Да и голос нельзя было назвать невыразительным.

— Я была очень занята. Полировала мебель. Я люблю мебель, особенно старинную, ценную. Что вы скажете о моих успехах, мистер Бартлетт?

Он повернулся и внимательно посмотрел на мебель, прикрыв глаза от слепящего света.

— Слишком большая работа! — заметил он.

— Забот не так уж много, а для меня это удовольствие, — отвечала мисс Диттон. — Пойду поставлю чайник.

Она стремительно удалилась по боковому коридору в сторону кухни.

— Какая приятная и добрая женщина, — сказал мистер Бартлетт, поворачиваясь к дочери. — Ты будешь ужинать со мной, дорогая?

— Не сегодня, папа. Я очень устала. Возможно, тебе составит компанию мисс Диттон, даже если ей не захочется ужинать.

Вероятно, мистер Бартлетт и сам слишком устал, иначе он обратил бы внимание на бледное лицо дочери. Он только похлопал ее по плечу, когда она приподнялась на носках, чтобы поцеловать его в щеку.

— Доброй ночи, папа… и спасибо тебе за чудный день.