Позволь ей уйти

— Да, Тём, чего хотел-то?

— Ты на утренний класс идёшь? Уже половина десятого, мне тебя ждать?

— Н-нет, — с небольшой заминкой откликнулся Павел. — Хочу отоспаться. Я же вечером снова Принца танцую… И телефон новый надо купить, а то как-то хреново без связи. К трём часам подскочу.

Сорокапятиминутные хореографические классы в театре были обязательны к посещению; единственными, кто изредка мог позволить себе роскошь прогулять, были примы, премьеры и ведущие солисты — особенно если спектакль, где они были задействованы, давался несколько вечеров подряд.

Вообще-то обычно Павел не пропускал утренние хореографические занятия, поскольку всей душой любил их, но сегодня ему хотелось спокойно поговорить с Милой. Вчера они практически не пообщались — так, перекинулись парой дежурных фраз ни о чём… А ведь что-то у неё всё-таки случилось. Ради чего-то она всё же приехала к нему и терпеливо дожидалась, сидя несколько часов на полу в подъезде.

— Ну ладно, — Артём пожал плечами, — побегу тогда. Завтрак там на плите… я на вас обоих приготовил. Надеюсь, хватит.

— Ты святой человек, Тёмочка, — протянула Мила, сладко потягиваясь.

— К сожалению, не могу сказать того же о тебе, душа моя, — подмигнул он. — Хоть бы ляжки прикрыла.

— Ох, можно подумать, ты мои голые ноги первый раз в жизни видишь! — засмеялась она.

— Не в первый, — признал Артём. — И не только ноги. Сиськами тоже приходилось любоваться. Ничего так сиськи. Зачётные!

— Чего ты врёшь?! — вяло возмутилась Милка, приподнимая голову. — Вот грудь я тебе точно никогда не показывала. Если только ты не подсматривал за мной в душе, грязный извращенец!

— И правда, Тём, когда это ты успел? — подал голос Павел.

— Ага, занервничал?.. Саечка за испуг! — заржал Артём. — Да было дело, Милка как-то полотенце забыла и промчалась из ванной в комнату в одних труселях.

— Господи, да что ты там рассмотреть-то успел за пару секунд? Точно извращенец, — подколол его Павел.

— Как что? Хорошую такую, симпатичную “двоечку”. Хоть сам я предпочитаю формы попышнее, но уважаю твой вкус…

— Заткнись, — простонал Павел, снова зарываясь лицом в подушку. — Господи, и как тебе не надоело, а?

— Слушайте, мальчики, — оживилась вдруг Милка, — а правда, что балерины утягивают грудь эластичным бинтом?

— А тебя это, к примеру, почему заинтересовало? — озадачился Артём.

— Так любопытно же! Я не могу вспомнить ни одной грудастой балерины… ну, кроме Волочковой, пожалуй.

Артём сложил ладони в молитвенном жесте:

— Пожалуйста, не упоминай это имя и слово “балерина” в одном контексте! А если серьёзно… ну представь, что по сцене будут порхать виллисы с подпрыгивающими, как мячики, огромными сиськами! Душераздирающее зрелище!

— Виллисы? — Милка сморщила нос. — Кто это?

— Ой, всё, — страдальчески промычал Павел, не отрывая лица от подушки. — Тёмыч, заканчивай ликбез.

— Нет, подожди, я ещё спросить хотела, — возразила девушка.

— Мне уже страшно, впервые на моей памяти Мила искренне заинтересовалась балетом! — с комическим ужасом констатировал Артём.

— Если бы балетом… Ты ещё не знаешь, что она сейчас спросит. Давай, Мил, не разочаруй нас, — подбодрил Павел.

И она не разочаровала!

— Мальчики, а у вас во время танцев с партнёршами… встаёт?

— А-а-а-а!.. — раздался рёв из глубины подушки, а Артём, театрально закатив глаза и приложив ладонь ко лбу, сполз по дверному косяку на пол.

— Нет, ну правда… — Милку нельзя было смутить решительно ничем. — Вы же трогаете их по-всякому за разные места, обнимаете, прижимаете к себе… Неужели не хочется? А если хочется, то как вы это контролируете? У вас же такие обтягивающие колготки, всё на виду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Трико!!! — заорали хором Павел и Артём.

— Да какая разница, пусть будет трико. И всё-таки… что вы делаете в таких случаях? — не унималась Мила.

— Видишь ли, радость моя, — откашлявшись, первым пришёл в себя Артём, — есть такая специальная штука, которую мы надеваем под трико…

— Стринги? — понятливо спросила Мила.

— Нет, не стринги. Это бесшовный бандаж. Он защищает нас от нечаянных ударов партнёрши в пах во время выступления и заодно визуально выравнивает всё, что… хм… выступает.

— Тём, вали уже! — взвыл Павел. — На утренний класс опоздаешь! А то вы сейчас с ней тут до такого договоритесь, я чувствую…

— Ну ладно, — Артём невинно заморгал. — И правда, побегу. Счастливо оставаться, дети мои. Предохраняйтесь!

— Пошёл ты… — Павел нашарил подушку и, прицелившись, запустил её в сторону друга, но Артём уже успел выскочить за дверь.

=26

Милка сидела за кухонным столом — всё ещё сонная, чуточку припухшая, лохматая — и с удовольствием уплетала яичницу с жареными сосисками. Понаблюдав, с каким аппетитом она ест, Павел переложил ей на тарелку половину своей порции: он сам почему-то совершенно не чувствовал голода.