Позволь мне, Грейнджер (СИ)

И в тот момент Гермиона на подкорках сознания поняла: остановись она сейчас, будет жалеть до конца своих дней.

Продолжит — и, возможно, это станет удивительным приключением. Именно тем, о котором она будет думать холодными вечерами, отдыхая в своей небольшой квартире или прогуливаясь по улицам таинственного вечернего Лондона.

«Можешь звать меня — Авис».

Она представила, как отправитель пишет на пергаменте. Ей казалось, что она могла видеть, как красивое перо лежит между пальцев мужчины, как плавно и аккуратно он вычерчивает буквы с завитками. Возможно, и вовсе диктует все волшебному перу, но его голос в этот момент… Она не могла его представить. Не могла вообразить. Пока что.

«Авис, значит… Я принимаю твою игру. М».

Комментарий к chapter one

*Авис — Трансфигурационные чары. Заклятие призыва птиц.

*Веща́тель - Книжное, устарелое: вещающий что-нибудь, предсказатель. (Яндекс.Поиск)

Я не знаю (не помню) — откуда знаю — это слово… Если вдруг кто-то где-то читал или видел, напишите в комментариях, обязательно укажу ссылкой.

========== chapter two ==========

Гермиона терялась в их общении. «М», как назвал себя инкогнито, мог разговаривать с ней обо всем.

Шли недели. С каждым днём это всё больше походило на что-то обязательное: его пожелание хорошего дня, её утреннее приветствие. С каждым днём Гермиона ощущала всё больше потребности в своём новом тайном друге. Девушка могла по несколько минут диктовать перу свой рассказ: о своём дне, о том, где провела время, какое у неё настроение и кто мог его испортить. Его волновало это.

«Оказывается, это приятно. Приятно заботиться о ком-то. Но твои сообщения, длиною в целый письменный лист — меня убивают, мисс Авис. Я ведь могу просто оказаться рядом. Только скажи…».

Тогда они договорились, что всё останется тайным. Их секрет. Ни имён, ни конкретных данных друг о друге. Ничего, что поспособствовало бы раскрытию личности.

Ей нравилось, как он шутил. Она восхищалась его знаниями в области зельеварения и медицины. Он мог говорить о политике и одновременно подстегивать Грейнджер в моменты, когда их мнения не сходились.

Мистер «М» не любил сладкое. Гермиона часто рассказывала о своих предпочтениях в еде, чувствуя, что он с такой манерой общения каждый раз мог закатывать глаза на её тирады. Девушка говорила о раскрывающемся вкусе мороженого, покрытого слоем карамельного топпинга. Он рассказывал о клубах выдыхаемого им дыма.

Они цепляли друг друга. Ей нравилась эта борьба. Это противостояние друг другу. Словно каждый из них пытался что-то доказать. Это заряжало. Подпитывало и разгоняло дух соперничества в какой-то своей странной манере.

Позже она забрала вещатель домой.

Они долго спорили о том, что это — неправильно. Гермиона не могла себе позволить забрать чужую вещь. Не могла поступить так…

Тогда она поняла — он портит её.

«М» убедил её. Грейнджер хотела, чтобы он — убедил её, что принадлежащая ему вторая шкатулка - почти истреблённый вид вещателя, и только в его семье осталось несколько экземпляров. Рассказал, что когда был совсем юн, этот метод передачи сообщений рассматривали как замену сов в министерстве.

Она чувствовала себя школьницей.

Азарт и адреналин кипятили кровь, как никогда раньше. Маленькая шалость заставила её покраснеть, пока девушка шла к камину, чтобы покинуть Министерство. Она буквально ощущала, как деревянная коробочка греет её руку, что Грейнджер приложила к сумке.

Переписываться с «М» по вечерам стало неотъемлемой частью её жизни. Она чувствовала себя нужной. Чувствовала, что он не играет. Между ними не было недосказанности, кроме тех условностей, что они выстроили ранее.

Медленно и уверенно он погружался в её голову. Пускал корни и активно заполнял собой всё свободное время волшебницы. Её пугало это. Гермиона боялась тех эмоций, что вызывает в ней незнакомец. Боялась того, как учащается её пульс, стоит ему сказать что-то мягкое, приятное, волнительное. Ощущение наполненности другим человеком возрастало в геометрической прогрессии с каждым «проведенным» днём, когда она держала шероховатые листы пергамента в руках.

Тогда она ещё не понимала, что что-то изменилось между ними. Изменилось до точки невозврата, до опустошения и отчаянного желания видеть вытянутые буквы на белом листе.

Он стал её потребностью. Потребностью чувствовать. Брать в руки записки и вдыхать еле заметный шлейф аромата. Грейнджер казалось, что он пах чем-то особенным. Свежестью. Дорогим парфюмом и надежностью.

Гермиона отмахивалась от мыслей, что желает узнать его. Желает почувствовать, ощутить прикосновение пальцев к коже. Девушке хотелось увидеть его лицо, его реакцию на неё. Посмотреть в его глаза. Серые, как он сказал. Глубокие, серые глаза. Она хотела видеть в них своё отражение. Лишь на миг, представляя вспыхнувшую в них похоть, девушка заливалась румянцем. Красные пятна ползли вверх по шее к щекам, и кончики пальцев покалывало от интимности происходящего…