Позволь мне любить тебя

Потому что я хотел впиться зубами в ее кожу. Пометить ее снова, что было особым видом сумасшествия, и мне было все равно. Ее колени были прижаты друг к другу, а другая рука сжимала ногу, и я не мог удержаться, чтобы не прикусить нижнюю губу. О, моя девочка знала почему.

Я наклонился ближе, приподняв бровь.

— Не могу же я допустить, чтобы другие мужчины смотрели на тебя, пока ты кончаешь, не так ли?

Она издала слабый стон, и, черт побери, я пожалел, что вместо этого не проглотил этот звук сам. Я пытался вести себя прилично, поскольку мы были не одни, и старался не превратиться в того мужчину, которым я был до Шарлотты. Потому что тот мужчина взял бы ее прямо тут, не обращая внимания на чужие взгляды.

Тот мужчина разложил бы ее на диване слева от нас, опустился на колени и закинул ее ноги себе на плечи, погружая свой рот в ее киску.

Но это была Мария, и я ни за что не позволил бы другому мужчине увидеть ее обнаженной или услышать ее тихие стоны удовольствия, когда она кончает.

— Я не шучу, милая, — пробормотал я низким голосом, терпение мое к этому моменту лопнуло. Мой контроль над ситуацией рухнул еще утром.

Теперь оставался только один вопрос: когда и где я возьму ее.

— Не смотри на меня так. Ты должна перестать искушать меня. Потому что я хочу наказать тебя за то, что ты так со мной поступила. За то, что заставила меня взять тебя с собой в эту чертову поездку, от которой ты должна быть как можно дальше, — предупредил я, когда мы набрали нужную крейсерскую высоту, но по какой-то причине это вызвало у нее только желание. Но не страх.

Она поджала губы, обхватив горло изящной рукой.

— Подальше от опасности? Или от тебя?

— Я и есть опасность, — прямо сказал я. — Ты прекрасно знаешь, почему тебе не следует находиться в этом самолете. Ты смотришь на причину.

— Я смотрю на человека, который считает, что он недостоин любви. Что у него нет полного сердца, которое он мог бы отдать, потому что он потерял свою сестру-близнеца. Потерял свою вторую половину, — мягко сказала она, и от ее слов у меня сжалась грудь. — Но этот человек заслуживает всего. И твоя сестра хотела бы этого для тебя. — Она отстегнула пряжку. — А теперь извини меня, мне нужно в туалет. — Черт, неужели в ее глазах были слезы?

Я схватил ее за запястье, как только она оказалась в проходе, и ее взгляд метнулся к тому месту, где я ее держал, поэтому я неохотно отпустил ее.

Глаза закрылись, и я откинулся на спинку кресла, пытаясь разогнать навязчивые мысли, которые боролись друг с другом. Как всегда. Хорошее и плохое. Темное и светлое. Без Бьянки я так долго не замечал другой стороны.

Я не всегда был таким. После первой жизни, которую я забрал в армии, Бьянка была рядом со мной. Помогала мне справиться с чувством вины. В ту ночь мы часами разговаривали по телефону. И мне пришлось убеждать себя, что парню, которого я убил, было восемнадцать, потому что, если бы он был моложе, я бы точно сломался.

Не зная, сколько времени провел в размышлениях о прошлом, я наконец открыл глаза и обнаружил, что Мария вернулась на свое место. Она хотела задать мне несколько вопросов, я это чувствовал. А почему бы и нет? Я так много скрывал от нее. Я думал, что защищаю ее от уродства моего прошлого, но, возможно, я просто боялся, что она увидит меня по-другому, и я потеряю ее навсегда.

— Может быть, ты сейчас скажешь мне правду? — Мягкая просьба Марии заставила меня сделать глубокий вдох. — Или ты можешь рассказать мне ее в трех действиях, — предложила она, пока я продолжал размышлять, как поступить. — Знаешь, как начало, середина и конец книги. Расскажи мне первую часть сейчас. Продолжишь, когда будешь готов?

— Или когда ты будешь готова, ты имеешь в виду? Потому что, возможно, ты не будешь готова услышать, насколько я действительно испорчен.

Она нервно теребила ремень безопасности, не торопясь отвечать.

— Пролог на данный момент меня вполне устроит, — это было все, что она сказала.

— Ты действительно хочешь, чтобы я так далеко забрался? До самой Италии? — После ее нерешительного кивка я положил лодыжку на колено и накрыл ее рукой, глядя в окно. Я вспомнил историю, которую родители рассказывали нам, когда мы стали достаточно взрослыми, чтобы понять, незадолго до того, как я отказался от своей мечты о кулинарной школе по настоянию отца, чтобы пойти в армию. — Все начинается с моего отца.

— И? — Это неуверенное слово вернуло мой взгляд к ней.

— В Европе была создана организация для борьбы с преступностью. Нестандартные способы. Мой отец работал в итальянском отделе, так он и познакомился с моей мамой. — Мне не нужно было вдаваться в подробности, но она и так все поняла. — А ее отец был в мафии. Ну, он не просто состоял в ней. Он был главой преступной семьи.

— О, так это Ромео и Джульетта?