Позволь мне любить тебя

И тут я поняла, что, возможно, нам вообще не стоит разговаривать. Чтобы заполнить неловкую тишину, я включила радио и стала переключать станции, пока не нашла песню, которая мне нравилась. С Сэмом Смитом не ошибешься.

Ворчание Энцо заставило меня сменить станцию. Может быть, она была слишком сексуальной?

Попав на волну кантри, которая порадовала мое сердце, я напевала песню Чейза Райса, и то ли я плохо это делала, то ли он ненавидел эту песню, потому что, когда я взглянула в его сторону, его острая челюсть была напряжена. Не говоря уже о том, что его руки вцепились мертвой хваткой: одна — в руль, другая — в рычаг переключения передач.

— Переключи, пожалуйста, — попросил он, и я поспешила сделать это, но у меня было ощущение, что следующая песня ему тоже не понравится.

— Ты, наверное, шутишь. Кто-то издевается надо мной, клянусь, — сказал Энцо, когда заиграла песня «Bad Decisions». Он протянул руку и выключил радио. — Как насчет того, чтобы послушать тишину?

Я откинулась на спинку сиденья. Чувствуя себя беспокойно, я достала из сумочки телефон и открыла фотоальбом, чтобы посмотреть фотографии Киары.

— Ты говорила с ним сегодня? — глубокий голос Энцо раздался в пространстве через несколько минут.

— Нет, мы не разговаривали со вчерашнего вечера. И сегодня я избегаю его звонков. Если он узнает, что я путешествую с тобой, он взбесится.

— Он не имеет права диктовать тебе, что делать. Никакого. — Он снова повернулся лицом к дороге, а я, честно говоря, не знала, где мы сейчас находимся, в какой части города, но он был шумным и живым. Взрывающимся энергией. И это так отличалось от того места, где я выросла.

Энцо сменил полосу движения и остановился на красный свет, прежде чем посмотреть на меня. Но потом его внимание переключилось, и все его тело, казалось, расслабилось, включая сжатую челюсть.

Я повернулась, чтобы проследить за его взглядом, не понимая, почему католическая церковь, которая по своей архитектуре выглядела так, будто принадлежала эпохе Возрождения, вызвала у него такую реакцию.

— Что случилось? — Я снова повернулась к нему лицом, но он уже смотрел на дорогу, проезжая светофор и ускоряясь чуть больше, чем нужно.

— Ничего, — прошептал он.

— Не лги. Пожалуйста. — Я протянула руку к его предплечью и слегка сжала его.

— Просто… — Он прочистил горло. — В эту церковь Бьянка ходила на мессу. И здесь меня арестовали за убийство ее убийцы.

Глава пятнадцатая

Мария

— Я был расстроен. Пьян. Вне себя от злости, — поделился Энцо, его голос был отстраненным и равнодушным, как будто это была не его история. — И я не знаю, что заставило меня пойти в церковь в тот вечер, но я выглядел как сумасшедший, и кто-то вызвал полицию. Оказалось, что полиция уже искала меня. Наверное, я пошел туда в надежде услышать ее голос. Чтобы она сказала мне, что то, что я сделал, правильно, потому что это было ради нее, — продолжал он, его тон был грубым от эмоций. — Мы бы все сели в тюрьму на долгие годы, но вместо этого нам предложили необычное соглашение. В том числе и скрыть историю о том, как он на самом деле умер. И нет, это была не автомобильная авария.

Когда он освободил руку от моего прикосновения и сменил полосу движения, у меня возникло ощущение, что он закончил рассказывать, и в кои-то веки я не стала настаивать на большем. Я еще не была готова услышать, как он на самом деле убил этого человека. А может быть, мне и не нужно было знать эти подробности.

Я убрала телефон в сумочку и не отрывала глаз от окна, пока мы не припарковались перед его домом.

Я ожидала увидеть шикарный пентхаус в небоскребе, а не основательный кирпичный дом в стиле греческого возрождения. В колледже я увлекалась искусством и архитектурой, но быстро поняла, что мне не хватает одного важного навыка — я не умела рисовать. Но во время учебы я всегда восхищалась красотой зданий. И это был, безусловно, потрясающий дом.

— Пойдем. Мы ненадолго. — Он выскочил из машины, обогнул ее и открыл мне дверь, а затем направился к стоящему позади нас Suburban. Он перекинулся парой слов с водителем, пока я ждала его у порога.

Его глаза не отрывались от моих, когда он поднимался по нескольким ступенькам ко мне, а затем прочистил горло и молча впустил нас. В холле, когда он остановил сработавшую сигнализацию с помощью кода, я спросила:

— Сколько этажей? — Да, я не умею вести светские беседы.

— Включая подвал и площадку на крыше, — начал он, бросая солнечные очки на столик в холле, — шесть. Это этаж гостиной. Бассейн находится на уровне сада, прямо под нами.

— У тебя в доме есть бассейн? — Я попыталась скрыть свой шок, но поняла, что мне это не удается, так что я медленно сделала полный оборот, рассматривая современный и роскошный интерьер. — Вот как выглядят деньги, да?