Позволь мне согреться

И этот его тон, до тошноты добродушный, и невинный вид настолько диссонировали со смыслом сказанного, с тем, что он творил, что буквально разъедал мне разум.

– Ты будешь проклят и забыт. О тебе никто не вспомнит совсем скоро, не надейся, – холодно, спокойно ответил герцог Итерра, присутствовавший на допросах аристократов.

– Я не хотел никому причинить вред, но вы сами подумайте, как еще можно было заработать столько денег, чтобы обеспечить свою семью? Я опекун хороших, добрых девочек, у меня замечательные дочери и прекраснейшая жена. Я не мог позволить, чтобы они прозябали в нищете, – настаивал на своем Дершак, затем и вовсе обиженно вскинулся на герцога: – Вы же знаете, в какую сумму выливается представление ко Двору всего одной девицы! У меня их – двенадцать! Так что в случившемся виноват не я, а нравы и традиции, правила и стоимость обязательных для выхода в свет нарядов, побрякушек, шляпок и зонтиков.

– Вы в своем уме? – опешил герцог.

– Я – да, но в здравомыслии остальных сильно сомневаюсь. Платить за бальное платье, в котором можно появиться на людях лишь пару раз, чтобы не заработать пересудов, целых пятьсот артанов – это преступление! Чтобы купить тринадцать платьев на один званый вечер, мне пришлось ограбить три обоза в Дершире. Чтобы представить королю всех своих девочек, пришлось отправить на тот свет сразу двух графов и одного банкира; к слову, их наследники замучились ждать наследства и решили ускорить этот процесс.

– Бальные платья – как плата за убийства? – казалось, герцог Итерра едва не рухнул со стула.

Виконт стыдливо поморщился, но сразу нашел аргумент в свое оправдание:

– Как говорит моя дорогая Жюльена, красота требует жертв! Разве я мог отказать любимой женщине в столь малом? Мне пришлось покорять Аэрту ради родных, а знаете, сколько мне заказывали артефактов для убийства из совершенно глупейших и бессмысленных поводов? Из мести леди Бурти заказала убийство леди Маркези, потому что та обозвала ее невоспитанной купчихой, чем нанесла непоправимый урон репутации. Торговец мясом с улицы Ромашек решился убить дознавателя из второго отдела сыска за измену жены. Сын купца Мереску хотел смерти отцу, потому что тот запретил ему жениться на прожженной девке. Все начиналось совершенно обычно, но вскоре мои игрушки стали пользоваться повышенным спросом, в артефактах смерти нуждалась вся Аэрта.

– Вы льстите себе! – едко заметил герцог Итерра.

– Это вы недооцениваете масштаб моего влияния на теневой рынок артефактов, – самодовольно усмехнулся Дершак. – Я все про всех знаю. Да я даже про маркизов Самуара и Серебрянского узнал еще год назад, снабжал Волков Райтоморена…

– Вы гниль, которую мы вычистим из Аэрты, – прошипел Итерра.

– Да вы у себя под носом заговора против короля не увидели. Только своей драгоценной персоной и занимались пять лет. А ведь и северные варвары, и восточные версанцы, и… ой, да я с десяток продавшихся соседям Ритана аристократов могу назвать. Сколько еще в Аэрте шпионов и шпионок в борделях, среди купцов и даже военных чинов – сразу и не запомнить, приходится записывать… – укоризненно, презрительно говорил Дершак.

Итерра с Бельтразом, да и все присутствующие ошарашенно перевели взгляд на сидящего рядом с Дершаком менталиста, контролирующего «говорить правду и только правду». Пожилой сухощавый господин на миг прикрыл веками серебристые холодные глаза, подтверждая показания виконта. Мое высокое начальство, как и первый советник короля, уже чуть ли не за голову хватались, представляя размер и перспективы развития этого дела. Но это уже другого отдела головная боль, которое по шпионам работает. Дагоран свою работу выполнил блестяще, масштабный заговор выявил. Не только злодея десятилетия поймал, но и с десяток заговоров против короны одним махом раскрыл.

– Благодаря вам, мы всю гниль вычистим, даю слово, – с глухой, неприкрытой и даже клятвенной угрозой пообещал Дершаку Итерра.

Даже мысль о возможной премии за раскрытие особо тяжкого преступления бесславно умерла, не сумев порадовать, – внутри у меня словно мерзлая, безжизненная пустошь разрасталась. Безусловная и нежная любовь к одним, забота об их достойном будущем толкнула на убийство других. Прикрыв глаза, я прижалась лбом к предплечью Людвига, вдохнула его запах, пытаясь отстраниться от окруживших меня ужасов. Как же много в мире зла, бессмысленного, безнравственного, беспощадного.

Спустя мгновение мне на затылок легла большая ладонь Дагорана. Он, чуть повернувшись, прижал мою голову к своему боку, закрывая от всех и вся. Через несколько секунд, наклонившись, шепнул:

– Мишель, иди домой, хватит с тебя. Если понадобится медиум, Роман здесь.