Позволь звезде зажечься (СИ)

— Не знаю, — она невольно улыбнулась. — Только вот одно я не смогла изменить — он так и не хочет ни с кем делиться своей болью, пытаясь справиться со всем сам.

— Кто-то стоит на границе Рощи, — неожиданно сказал Даламар, поднимаясь. — Я сейчас вернусь.

— Хорошо.

Спустя несколько минут, Крисания снова услышала шорох мантии по полу и лёгкую походку эльфа. Он вошёл в комнату, шурша чем-то. Она с интересом подняла голову.

— Что там, Даламар?

— Гонец. Он принёс письмо шалафи.

— От кого?

— От брата.

Повисло молчание. Крисания прекрасно поняла значение несколько неуверенной интонации в голосе Даламара — сейчас было не самое подходящее время для восстановлений общения с братом.

— Я пойду отнесу его шалафи, — наконец сказал Даламар.

— Ладно. Я выйду на поляну.

— Только осторожней.

— Не волнуйся, Даламар.

Даламар проводил взглядом удаляющуюся фигуру Крисании, удостоверившись, что она шла уверенно, и пошёл на нижние этажи Башни, а вернее — в подвал.

Лишь на следующее утро, после схватки с Такхизис за жизнь Даламара, Рейстлин осознал, что заплатил сполна. Магия ослабла и больше не желала возвращаться к своему хозяину в полной мере. Она не ушла целиком, но и былой мощи не было. Он стал усиленно искать в самых древних фолиантах ответ, как ему вернуть свою силу, но не мог ничего найти. Сегодня же Рейстлин закопался в подвале, среди книг, ещё ни разу не прочитанных им.

Крисания и Даламар видели и чувствовали страдания и метания Рейстлина и были бы рады помочь, но не знали как, к тому же он сам не желал раскрывать перед ними свои страхи и проблемы. Даламара же ещё и мучило чувство вины, поскольку сила была потрачена именно на его жизнь, хотя и Крисания, и сам Рейстлин говорили ему, чтобы оставил своё самобичевание.

— Шалафи, тебе передали письмо.

Рейстлин выпрямился, до этого разбирая покрытый многолетней пылью сундук. Он обернулся и сверкнул золотом глаз, в которых ясно читалась усталость. Подойдя ближе, он взял протянутое письмо и прочёл подпись. Подняв взгляд на Даламара, он вышел из тёмного помещения, невольно щурясь от яркого света.

Пока Рейстлин читал, Даламар пребывал мыслями весьма далеко. А точнее в дне, который закончился уже неделю назад. Рейстлин, как только Даламар окончательно отошёл от яда, взял его с собой в город и велел указать на того, у кого он купил вино. Естественно продавца уже и след простыл, но столь рассерженным своего шалафи Даламар ещё никогда не видел.

— Нет уж, пусть держится от меня подальше! — неожиданно прорычал Рейстлин, резко возвращая Даламара в мир настоящий.

— Что такое, шалафи? — осторожно поинтересовался тот, наблюдая, как Рейстлин быстро выводил строчки ответа на чистом листе бумаги.

— Карамон хочет приехать и узнать, когда у меня мозги встали на место, и я осознал, что должен быть с Крисанией, — фыркнул тот в ответ.

— Но почему ты не хочешь его видеть?

— Пойми, Даламар, все, кто близок ко мне и кто дорог мне сейчас в безумной опасности. Я не хочу, чтобы во мне проснулось тепло к брату, что я столько лет отчаянно глушил в себе. Нельзя чтобы ещё и Карамон оказался в списке Такхизис. Я просто не смогу всех вытащить, но и отдать на растерзание уже не смогу. Крисания сломала что-то во мне.

Рейстлин устало выпрямился, сложил письмо и отдал его Даламару.

— Отправь, пожалуйста. У меня сил не хватит.

Даламар с тоской смотрел вслед сгорбившейся от усталости фигуре. Он отчаянно желал помочь, но не мог.

***

— Тебе стоило пойти к Рейстлину. Я не столь искушён в медицине.

— Он плохо спал сегодня, а сейчас задремал. Пусть отдыхает.

— Ладно. Позволь я посмотрю с помощью магии. Ты не против Чёрной магии, Крисания?

— Нет.

Даламар опустился на колени возле кресла Крисании, которая пришла к нему, жалуясь на дурное самочувствие. Он положил ладони ей на плечи, пропуская лёгкую волну магии и прислушиваясь. Увиденное вынудило его резко распахнуть глаза и в смятении взглянуть на Крисанию, которая пусть и не увидела его взгляда, но услышала сбившееся дыхание.

— Что такое, Даламар?

— У тебя… Ты… беременна, — наконец выдохнул Даламар, вдумываясь в смысл сказанного.

А Крисания окаменела на мгновение, почти тут же расплываясь в счастливой улыбке. У неё будет ребёнок. Нет, не так. У них с Рейстлином будет ребёнок! Вот что вернёт счастливый блеск в его глаза!

Она вскочила на ноги и поцеловала замершего скульптурой Даламара в макушку.

— Спасибо тебе, Даламар, за эту светлую весть! Я пойду расскажу Рейстлину!

Представив себе пробуждение шалафи, который точно не задумывался ещё о роли отцовства, Даламар нервно улыбнулся и решил последовать за Крисанией, чтобы в случае чего удержать Рейстлина от падения в обморок от счастья.

***

— Рейстлин, просыпайся. Просыпайся, любимый.

Крисания улыбнулась, услышав в ответ сонное:

— Позволь хоть немного отдохнуть, неугомонная.

И тут же оказавшаяся в объятиях тёплых рук. Рейстлин закопался лицом ей в волосы и снова погрузился в дрёму.

— У меня есть для тебя светлая весть, Рейст, — Крисания повернулась лицом к нему, ласково гладя любимое лицо.

— Какая, Крис?

— У нас будет ребёнок.